Жду, надеюсь, люблю... - стр. 25
– Как это – не по-человечески? – удивилась Марина.
– А ты что, его не видела? Вообще он недавно сюда приехал, сам сказал. – Петька обладал редкостной общительностью, в отца. И даже намного превосходил Володю в этом вопросе. – Его Павел зовут, этого парня. И он инвалид. Ковыляет, переваливаясь с ноги на ногу. А дача ему досталась от родителей. Помнишь, здесь ведь всегда раньше жили старосветские помещики? Их так папа прозвал. – Петька засмеялся. – Ну, ма, ты чего? Не помнишь их, что ли?
– Я тебе не старая маразматичка, – тотчас по-детски обиделась Марина. – И старичков тех прекрасно помню. Они и впрямь давно пропали, совсем не приезжают на дачу. Я уж думала, не случилось ли там чего…
Старички были чудные – такие умилительно-трогательные, ласково-морщинистые, нежно заботившиеся друг о друге, вечно что-то консервирующие, маринующие, выпекающие. Огород завели прямо образцово-показательный, он просился и на фотографии, и на рынок. Но соседка-бабушка ничего продавать не собиралась и даже немного гневалась, когда ей предлагали такое.
– Я ращу не для рынков этих ваших! – сурово отвечала она. – Сами все съедим! Зима у нас в России долгая…
Марина удивлялась – старички всегда жили вдвоем, замкнуто и закрыто от других, и никто даже не знал, есть ли у них дети. Во всяком случае, детей не видели. Хотя Володя купил домик под Москвой лет десять назад и, что происходило там раньше, не представлял. Но и другие соседи тоже ничего ведать не ведали.
Павел… Сосед по даче. Ну что же, будем знакомы…
Марина закуталась в платок поплотнее, прямо утонула, исчезла в нем.
– Там открыто, я не запираю, – и пошла к дверям.
– И отправился Иван-царевич в дорогу дальнюю, и нашел свою Василису Прекрасную, краше которой не было никого на земле… А потом поехал с ней назад, в отчий дом, и сыграли они свадебку. И я там был, мед-пиво пил. По усам текло, да в рот не попало. Спи, Пашенька, поздно…
Как это смешно: по усам текло… А что такое усы? Кто-то когда-то рассказывал Паше сказку, и эти слова, единственные, он запомнил. И женский голос, ласковый, добрый… Наверное, мамин.
По ночам к Паше приходила мышь. Вылезала откуда-то из-под пола. Паша ее ждал, уставившись в уголок, хорошо видный в лунном свете, и всегда сразу замечал гостью, даже если луну закрывали тучи. Зверек сначала тихо сидел на месте, осматриваясь, нет ли какой опасности. А потом, успокоившись, – никто его здесь ловить не собирается! – бежал искать остатки еды. У мышки были острая мордочка и темные глазки. Мышь красивая. Как Василиса Прекрасная. Паша приветливо махал мышке рукой. Мышь его не боялась, привыкла к нему. Все остальные в доме уже спали.