Завораш. Разделение ангелов - стр. 51
Снизу раздался очередной стон, а затем – поток цветастой матросской брани.
Наверняка матрос, подумал Спитамен. Подобран пьяным в одной из грязных подворотен Завораша. Вряд ли кто-то будет искать такого и уж точно никто не удивиться его внезапному исчезновению. В доках, куда сам Спитамен не раз являлся в поисках работы, люди приходили и уходили, и никто не интересовался их именами, скорее даже наоборот – никто не желал обременять себя подобным знанием.
– Вот, – сказал Спитамен, делая ещё один небольшой шажок навстречу лавочнику, – Забирай. А я поднимусь по этой лестнице и уйду. Клянусь, я больше никогда не войду в двери твоей лавки.
Даже для собственного слуха Спитамена все это звучало слишком фальшиво. Паук продолжал наблюдать за ним из-за стёкол своих темных очков.
– Так мы… договорились? Я просто выйду отсюда, хорошо?
Спитамен продолжал держать вытянутой руку с зажатой в ней сферой. И хотя сомкнутые пальцы мешали свету вырваться наружу, Спитамен каким-то образом ощущал, что тот стал ярче. Как тогда, когда он заглядывал в колодец, пытаясь разогнать тьму.
– Вот так, – Ещё один крохотный шажок. Руку Спитамен так и не опустил, – Ты же не против, верно?
Можно ли вообще договориться с пауком?
Как ни странно, Спитамен не испытывал горечи от того, что вынужден был умолять. Когда живёшь на улице, приходится делать вещи и хуже.
Интересно, что сказал бы его отец, видя, как сын унижается?
Скорее всего, отвернулся бы и прошёл мимо. Если что-то и оскорбляло чувства владыки нома, так это чьё-то бессилие.
Не потому ли Спитамен был изгнан из дома? Не изгнан, поправил он себя. Он ушёл самостоятельно. Никто меня не выгонял.
Увы, память и здесь подставила подножку. Перед глазами возник образ отца, указывающего на дверь.
Ушёл, конечно, на собственных ногах. Но ушёл бы, если бы не выгоняли?
К слову, сделать это оказалось не так сложно. Он-то считал, что уходит в большой мир, где сколько угодно белой смолы, развлечений и прочего… Теперь в прошлое канули даже те времена, когда собственное невежество казалось ему чем-то забавным.
– Давай сюда, – лавочник протянул руку.
В том, что конкретно ему было нужно, сомнений не оставалось.
Впоследствии Спитамен неоднократно думал, что же сыграло решающую роль. Возможно то, что гибриду пришлось ненадолго отнять руку от древка алебарды, в результате чего довольно увесистое оружие оказалось лишь в одной руке – левой. Или то, что незадолго до этого он вспоминал об отце и о том, как одним взмахом руки он разделил Спитаменову жизнь на «до» и «после». Сам он любил думать, что второе.