Завораш. Разделение ангелов - стр. 50
Спитамен взглянул на залитое кровью лицо перед собой, в полные ненависти глаза… и нанёс очередной удар. От столкновения с кулаком Спитамена нос узника буквально смялся, несчастный издал короткий стон. Обе его руки разжались, и узник рухнул на дно колодца.
Времени выяснять, что с ним стало, у Спитамена не было.
Окно находилось всего в нескольких шагах от него, и сфера светилась достаточно ярко, чтобы преодолеть это расстояние, не угодив в один из колодцев. Примерно таким же было расстояние, отделявшее его от галантерейщика.
Зная, насколько проворным может быть паук, Спитамен решил не искушать судьбу. На самом деле расстояние ничего не значило – достаточно было одного взмаха алебардой, чтобы снести ему голову.
Спитамен наблюдал, как медленно, словно во сне, лезвие на длинном древке поднимается в воздух.
Он вытянул перед собой руку с зажатой в ней сферой.
– Не знаю, что это, – сказал Спитамен, – Но оно явно тебе необходимо.
Единственное, чего он добивался – это выиграть немного времени.
– Вот, что, – говоря это, Спитамен сделал незаметный шажок навстречу лавочнику, став на ладонь ближе, – Я с удовольствием отдам тебе эту… Вещь.
В последний момент ему пришлось подыскивать подходящее слово, поскольку он действительно не знал, как называется то, что с таким рвением стремились отнять у него почти все.
Снизу донёсся сдавленный стон узника. Это подсказало Спитамену, как действовать дальше.
– Эй, – сказал он, – Я отдам тебе… это.
Он вновь сделал ударение на последнем слове, подчёркивая важность заключённого в кулак предмета.
– Отдам, если позволишь подняться по лестнице и выйти из магазина. Оставлю на столе у входа. Или, – Спитамен кивнул в сторону ямы, – Брошу туда.
Любому другому на месте лавочника было бы все равно. Однако как Спитамен начал подозревать, в нем было гораздо больше звериного, чем могло показаться на первый взгляд. Подобные модификации потому и запрещены, что накладывают специфический отпечаток на своего обладателя. И чем значительнее модификация, там более заметный след они оставляют.
Паук в центре паутины. Это была вовсе не фигура речи, символизирующая жадного до денег торговца. Это и в самом деле было так.
В гибриде было больше от животного, чем от человека. И подобно многим зверям в затруднительной ситуации, он действовал единственным доступным ему способом: замер.
Спитамен знал: сейчас все чувства паука сосредоточены на нем одном. Не поможет ни обманное движение, ни резкий выпад. Даже если бы у него оставались силы после стычки с узником, он не сумел бы противостоять человеку с алебардой наперевес. И будь оружие сколько угодно тупым за все столетия, что ему пришлось лежать без дела, удар стального лезвия будет весьма неприятным. А, значит, оставалось одно – убедить лавочника.