Завораш. Разделение ангелов - стр. 42
Что ты видел?
Если бы на его нарисованной сетчатке могло сохраниться хоть что-нибудь из увиденного! Однажды Энсадум посмотрел в глаз мертвеца и увидел бледное, перекошенное от страха лицо. Только спустя мгновение он понял, что смотрит на собственное отражение…
Если бы могли точно таким же образом заглянуть в будущее и предвидеть последствия своих действий… Впрочем, кто знает, какие именно из поворотов судьбы приводят к тем или иным результатам?
На коже и одежде кровь успела свернуться, немного её впиталось в обивку, образовав острова бурых пятен.
Тяжелее всего оказалось разогнуть затёкшие конечности. Скрюченной позе, в которой он пришёл в себя, трудно было подобрать название. Левая рука почти не двигалась, правая двигалась кое-как. Ногам досталось меньше, однако за ночь обувь сдавила распухшие ступни таким образом, что Энсадуму стало казаться, что он больше никогда не снимет башмак и не наденет новый. А нога на всю оставшуюся жизнь останется кривой и узловатой, как корень дерева.
Он мог бы вернуться по следам от колёс повозки, как и планировал накануне. Выбравшись наружу и оглядевшись, он не обнаружил ничего нового. Все та же безжизненная серая пустошь – камни и мох, влажная почва и островки снега.
К счастью, за ночь снега выпало мало, и следы от колёс были хорошо различимы. Особенно отчётливыми они становились неподалёку от того места, где лежала опрокинутая повозка. Обе полоски от колёс там причудливо изгибались, переходя в подобие запятой, или финального росчерка, поставленного уверенной рукой. Энсадум с тоской подумал, что этот росчерк мог стать последним в его жизни.
Вдалеке по-прежнему висел туман. Энсадум подумал, что он никуда и не уходил, просто время от времени отступал, а спустя какое-то время возвращался. Пелена была сплошной. В ней не угадывалось никаких черт, как например, в городе, где тоже бывают туманы, но почти всегда за белой дымкой прячутся здания и уличные фонари, очертания которых неизбежно проступают. А здесь – ничего. Ровная серая хмарь, словно кто-то разбавил в стакане воды каплю черной акварели.
Довольно долгое время шорох мелкого камня под его ногами был единственным звуком, который сопровождал Энсадума. Некоторое время он пробовал говорить вслух что-то ободряющее, без особого успеха.
Вслед за этим Энсадум попробовал считать шаги – главным образом за тем, чтобы сопротивляться одолевающей силе холода, но быстро сбился.
Тем временем рядом с предыдущими полосами от колёс появились следы копыт.
С тех пор как использовать любые механизмы от самых простых до сложных стало невозможно, а основным средством передвижения вновь, как и некогда, стали лошади.