Заступа: Чернее черного - стр. 36
Рух Бучила, одинокий, напряженный и чуточку пьяный, сидел на задворках Малой Воронецкой мануфактуры, привалившись спиной к стене заброшенного склада, и чертил палочкой на снегу всякие интересные загогулины. Он чувствовал, как позади, за кирпичной стеной, прячутся люди, пахнущие водкой, железом и порохом. А значит, Васенька на этот раз не подвел. Рядом, связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту лежал Венька по прозвищу Блудень, тот самый мужик без души. Рух его отыскал без труда, держа в памяти имя и улицу. Первый встречный на улице и указал. Дальше дело было за малым – вызвал на улицу, вдарил по башке и утащил в темноту. Что твой всамделишный вурдалак.
От томительного ожидания чуть ломило виски, и, когда в переулке послышалось лошадиное фырканье и шелест полозьев по льду, Рух почувствовал облегчение. А ведь все висело на волоске. Впрочем, ничего необычного. Да впрочем, оно и сейчас не перестало висеть… Два возка замерли в темноте, похожие на огромные, выше человеческого роста, гробы. Из первого вышли две темные фигуры, из второго три и помогли спуститься четвертой, огромной и тучной. Шетень пришел. Не мог не прийти.
– Доброго вечерочка! – Рух беспечно помахал палочкой.
– Ничего доброго. – Шетень, одолев десять шагов, дышал загнанной лошадью, обвиснув на руках у своих умрунов. – Ты что себе позволяешь, упырь?
– Мне нужна безопасность, – усмехнулся Бучила. – Поэтому мой гонец и позвал тебя на встречу в нейтральное место. И ты явился по первому зову какого-то приблудного упыря, и знаешь почему? Тебе нужна статуэтка. Очень сильно нужна.
– Где она? – выдохнул Шетень.
– Деньги принес?
– Принес. Ивор, покажи.
Умрун, замерший у колдуна за спиной, выступил вперед и тряхнул кожаными мешками. Сладкий звон серебра было не спутать ни с чем.
– Три тысячи гривен, – подтвердил Шетень. – Как ты и просил, жалкое ничтожество. Но даже если ты каким-то чудом с ними отсюда уйдешь, я тебя поймаю, расплавлю что там останется и залью тебе в глотку, слышишь, упырь?
– Если бы каждый желавший мне смерти держал свое слово, я бы уже умер раз примерно пятьсот, – отмахнулся Бучила. – Каких-то жалких три тысячи. Реальная стоимость этой хреновины минимум в десять раз больше. Полагаю, это была одна из самых ценных вещей в коллекции Кондрата Дербыша, также известного как Костоед.
– Дербыш обыкновенная посредственность, дилетант. – Шетень пренебрежительно фыркнул. – Его удел резать глотки. Тащит все, как ворона в гнездо, ни системы, ни смысла. Я просил продать, но этот напыщенный идиот отказал. А отказов я не терплю. В любом случае этот дурак не понимал, чем владел.