Заступа: Чернее черного - стр. 34
– М-меня?
– Свое имя я знаю, дурачок.
– З-захаркою кличут, прислуживаю я тут.
– Покажешь, миленький, где Пустышки сидят?
– П-покажу. – Захарка с готовностью подскочил. – Хозяин их возле спальни держит своей, под надзором.
– Сколько их?
– Двое. – Захарка перестал трястись и повел банду по коридору. – Мишка да Павел, хозяин хотел третьего завести, да что-то у него не срослось. Уехал хозяин-то.
– Мы в курсе, – кивнула Лаваль.
– Мишку молодого с собою забрал, – отчитался Захарка.
– Значит, одна Пустышка в доме?
– Одна, барыня, одна.
– Охрана есть?
– Сашка-умрун при нем, – поежился слуга. – Остальные с хозяином укатили. Прислуга только в доме осталась, и мало нас, ночь же, все по домам.
Они миновали две просторные комнаты, Захарка замер возле резной двери и прошептал:
– Туточки и сидят.
– Спасибо, Захарушка, – улыбнулась ему Бернадетта. Дело осталось за малым. – Давайте, ребятки.
– Полуха, отворяй, – выдохнул Васька.
Тощий, не пойми в чем душа держится, болезненного вида черт распахнул дверь, и тут же оглушительно бахнуло. С башки Полухи сдуло мятый цилиндр, сам он ойкнул и поспешно отскочил, едва не сбив Лаваль с ног. Черти принялись не глядя палить в открытую дверь, коридор заполнился вонючим пороховым дымом и россыпями угасающих искр. Следом, куя железо пока горячо, зашвырнули взвизгнувшего Захарку, но выстрелов больше не последовало. Бернадетта залетела в комнату и в пляшущем свете масляной лампы увидела бросившуюся навстречу жидкую тень. Из дыма выскочило странное существо, с виду человек, но в раззявленном рту виднелся двойной ряд острых зубов. В левой руке пистолет, а в правой… Вместо правой руки разворачивался костяной многосуставчатый хлыст.
Восхищаться уродством колдовской тварищи времени не было, и Лаваль с ходу саданула приготовленным заклятием. Умрун со всего маху врезался в невидимую стену и упал, едва слышно завыв. В воздухе щелкнуло, и левое плечо опалило огнем. Бернадетта скосила глаза. Дорогущая шубка оказалась безбожно испорчена, графиня чувствовала, как вниз по руке, к локтю, побежали горячие струйки. Вот же паскуда! Сзади напирали бравые черти, скулил Захарка, а с пола поднимался умрун.
– Нет-нет, не вставай, дорогуша, – хищно улыбнулась Лаваль и вложила в новое заклятие боль, вскипевшую ненависть и смертельную обиду за испоганенную шубу. Умруна впечатало в пол и расплющило, жутко хрустнули сломанные кости, грудная клетка вмялась, лопнула землисто-серая плоть. Из расколовшегося черепа выплеснулся студенистый мозг. В воздухе кружились колючие огоньки – след сотворенного колдовства. Бернадетта охнула и чуть не упала, подскочивший Васька подставил плечо и заботливо спросил: