Записки ящикового еврея. Книга вторая: Ленинград. Физмех политехнического

Олег Рогозовский. Записки ящикового еврея. Книга первая: Из Ленинграда до Ленинграда, Edita Gelsen, Bochum, 2013 [Рог].

Оно было создано уже после отставки Витте и в Киевском Коммерческом Институте учились мой двоюродный дядя Саша Айзенберг и Исаак Бабель.

Соответствовало советскому званию Маршал инженерных войск.

Обратный пример: успешный выпускник, металлург Артузов.

По словам Витте, П.А. Столыпин почел нужным сделать революционером даже такого всеми уважаемого человека как Гагарин (за защиту студентов и отстаивание автономии института). Он был предан суду (Сената) и уволен без пенсии в 1910 году – решение было навязано Столыпиным^>К18. Жена князя Гагарина, близкая родственница Столыпина, знавшая его с детства, говорила Витте: «Вот никогда не думала, чтобы Петя в конце концов сделался таким подлецом» [Вит. II].

С таким же успехом мог следовать призыву: «пейте соков натуральных, расширяет грудь и плеч».

Мой папа, по словам Толи, во время случайной командировки в Умань, очаровал его семью толерантностью и интеллигентностью.

Один раз, через 25 лет мне понадобилось доказывать эти теоремы для операций с многомерными матрицами.

Кончилось это печально – он не выдержал и вынужден был взять академический отпуск из-за душевного нездоровья.

Уже уволенный с поста директора Физтеха, но еще занимавший созданную Иоффе и переданную им Константинову кафедру экспериментальной ядерной физики.

В АН Украины были избраны в качестве награды за сотрудничество с НКВД и по его рекомендации К.Д. Синельников, другой Вальтер (А.К.) и А.И. Лейпунский – но они-то хоть работали там. Про Антона Карловича Вальтера в Физтехе предпочитали не вспоминать.

Мать обеспечивала жизнь еще трех сестер и брата Абрама Иоффе, для чего она стала работать в страховом обществе.

Summa cum laude равна оценке 0.7 по немецкой шкале, что соответствует российской 5++. Следует отметить, что немецкая 1 (единица) намного выше русской пятерки (5), так как, по моим наблюдениям (О.Р.), ставится она в пять-семь раз реже.

Должность лаборанта тогда больше соответствовала сегодняшней должности ассистента.

Выпускник высшего учебного заведения при поступлении на государственную службу получал чин титулярного советника.

В шестидесятые годы ХХ века направляемые в Индию или транзитом через нее искренние коммунисты-безбожники инструктировались в ЦК о необходимости писать в графе «религия» анкеты для прибывающих «Orthodox Church», во избежание больших сложностей, если они напишут atheist.

Учитель А.Н. Крылова, Д.А. Граве, И.И. Иванова, Н.М. Гюнтера

В 1909 году П.Н. Лебедев докладывал на съезде естествоиспытателей и врачей о световом давлении на газы. Одно из заседаний было посвящено вопросам оптики, а лучший ее представитель Д.С. Рождественский отсутствовал – он готовился к магистерскому экзамену по математике. И не сдал его.

Умереть с голоду даже на одну зарплату старшего лаборанта (около 125 рублей в месяц), было трудно – на эти деньги можно было купить около 320 кг говядины или столько же рыбы [Шип.03]. Кроме того, по детским воспоминаниям Валентины Абрамовны Иоффе, к ним в Петербургскую квартиру из имения деда зимой привозилось столько битой птицы (гусей, индюшек и кур), что этим затруднительно было распорядиться.

Ординарный профессор отличался от экстраордиарного зарплатой (375 р. и 250 р.) и чином (статского и коллежского советника).

Приват-доценты в штат не входили и получали деньги по договору из выделяемой для этого статьи расходов университета.

В 1916 году – на третий год войны – начался призыв студентов младших курсов и в 1917 году студентов осталось только половина – 3000. (Изначально Политехник был рассчитан на 2000 студентов).

Капица был добровольцем на фронте в санитарном отряде – шофером и ответственным за ремонт транспорта зимой 1914/15 гг. – он смог вернуться из отпуска в Шотландии только в конце 1914 г.

В отличие от Меншуткина, думаю, что в такие времена продвигать перспективные проекты легче: борьба самолюбий вымерзает.

Так как Совет, созданный еще в царское время, должен был распуститься, то более подробное обсуждение проходило уже в новом Совете и 5 марта 1919 года Совет еще раз принял решение учредить физико-механический факультет.

Н.Н. Миролюбов, зав. кафедрой Арт. Академии им. Дзержинского, инженер-генерал-майор, один из пионеров импульсной радиотехники (вместе с Я. С. Ицхоки, зав. кафедрой Военно-Воздушной академии им. Жуковского, тоже физмеховцем (?), которого я в списках физмеха не нашел – О.Р.).

Впоследствии 1-й Медицинский Институт им. Павлова.

Позднее завод им. Козицкого на Васильевском острове.

«Был в Кембридже у Томсона и Резерфорда, последний пригласил меня к чаю и согласился принять в свою лабораторию Капицу. Красин согласился оставить его здесь для научной работы». Из письма Иоффе жене Вере Андреевне, 13.07.1921 из Лондона [Сом].

На досках были имена А.Н. Радищева, Ф.В. Растопчина, И.Ф. Паскевича, П.И. Пестеля, П.А. Кропоткина, А.А. Брусилова и др.

Это междуузельный ион и ассоциированная с ним вакансия.

Ландау стал аспирантом Физтеха в 1927 г. (внештатным в 1926 г.)

Ю.А. Крутков, не очень напрягавшийся на посту зав. Кабинетом теорфизики (КТФ) ЛГУ.

Женя вышла замуж за примкнувшего к «джаз-бандитам» Руди Пайерлса, что Ландау расценил как предательство со стороны обоих. Он перестал с ними общаться, но потом «простил». Ни у Жени, ни и у любой другой девушки он тогда не имел никаких шансов. Он это знал и страдал от этого (не всегда молча).

В это время в квантовой механике возникли трудности, связанные с тем, что еще не были открыты позитрон и нейтрино.

Доктор Воронов – биолог, пропагандировавший метод омоложения с помощью обезьяньих гормонов, один из прототипов профессора Преображенского в «Собачьем сердце» Булгакова.

Просьба была услышана Вернадским и Хлопиным, у которых в Радиевом институте в это время числился на основной работе Гамов (одновременно также в Физтехе, на физмехе, в ЛГУ и в ФМИ). Гамова в марте 1932 года избрали в членкоры.

Первый такой институт – Теорфизики в Черноголовке (самый маленький в Академии Наук СССР) был создан в 1965-м году. Практически одновременно с ним возник самый большой в мире Институт Теорфизики в Киеве (АН УССР), благодаря амбициям жены секретаря ЦК компартии Украины Шелеста (мачехи моего ровесника Виталика, будущего зам. директора) и ставшего «генералом от науки» Н.Н. Боголюбова. По критерию стоимость/эффективность эти институты антиподы.

К.И. Чуковский говорил, что если погибнет цивилизация, то одного Матвея Бронштейна (его зятя) будет достаточно, чтобы возобновить всю культуру человечества.

Странно, что другому Яше – Зельдовичу – Ландау прощал тот же коэффициент, с точностью до которого он решал некоторые задачи, хотя и к нему Ландау относился свысока. Когда Зельдович после катастрофы пожелал ему полного выздоровления и выразил надежду, что он станет прежним Ландау, тот сказал: «Не знаю, как Ландау, но Зельдовичем я точно стану». Если бы! Но не состоялось.

«Материализм и эмпириокритицизм» чуть ли не единственная «научно-философская» работа Ленина.

Статья Э.Я. Кольмана (полуфилософа-полуматематика из швондеров) «Письмо тов. Сталина и задачи фронта естествознания и медицины» в журнале «Под знаменем марксизма».

Автору известен только еще один ученый, открыто выступивший против использования диамата как метода исследования. Это зав. кафедрой математики физмеха Политехника академик С.Н. Бернштейн. Он говорил: «решите мои задачи этим методом и я в него поверю. Пролетарской математики не существует». За эти взгляды он был изгнан из созданного им Украинского института математики в Харькове и уехал в Ленинград, где заведовал кафедрой математики на физмехе до 1941, работая и в ЛОМИ.

Воспоминания Александрова, Кикоина, Дорфмана и других.

Чемпионом здесь всегда был Я.И. Френкель.

Прошедший школу Физтеха, но будучи физиком-теоретиком, А.Б. Мигдал, соглашаясь с первой частью этого пункта: «Надо искать аргументы против себя. Аргументы за всегда найдутся сами», придерживался противоположных взглядов на другие: «Физик-теоретик должен отвечать не «не знаю», а «не пробовал». «Скромность – удел бездарностей» (кроме родовой харатеристики теоретиков это уже личностная характеристика самого Мигдала – О.Р.).

Х. Лоренц говорил, что ему все равно, как будет сшит математический костюм для модели природы – лишь бы был по размеру.

Сытое брюхо к учению глухо.

Всего их (на других факультетах) было много в Политехнике. Со-ветский образ жизни их руководство считало разлагающим и немедленно удаляло студентов в Корею при малейшем подозрении в более тесных контактах с советскими сокурсниками – пойти девушке с кем-то из наших в кино грозило карами. В нашем общежитии их было немного, в других запах жареной селедки довольно часто перебивал все остальные запахи в общежитии. Вскоре их перевели в отдельное общежитие, а потом, когда выяснилось, что атомную бомбу они делать на физмехе не научатся, их вообще отозвали. Учили их потом китайцы, с которыми мы секретом атомного оружия успели поделиться до культурной революции.

Цифру ограничения сверху не помню, кажется 12-14; это почти совпадает с рекомендуемым по этикету числу участников застолья, способных поддерживать общий разговор (6-12).

Окуджава у нас появился позже. На физмехе был свой туристский гуру и бард Боб Полоскин. Бродский стал известен как автор слов песни Клячкина «Пилигримы», но «стоял» гораздо ниже Боба.

Блехман, например, благодарен ему за поддержку на защите докторской диссертации на физмехе.

Но все еще помнили как при его директорстве, во время прогулки Иоффе поздним вечером по Физтеху (дверь его квартиры выходила в коридор института на втором этаже, и он заходил в лаборатории поддержать энтузиастов, работающих там до ночи) Иоффе не смог попасть обратно в квартиру – вход в нее успели заложить кирпичом. Иоффе пришлось раздетым выходить из главного здания, огибать его по сугробам в февральскую метель, затем звонить и стучать в боковой флигель, где был главный вход в квартиру. Он простудился и надолго слег с воспалением легких. Прекраснодушные люди (Костя Лурье, например), сейчас оправдывают Кóмара – он не сам это выдумал. Однако Кóмар был назначенцем от КГБ и весь режим в Физтехе ему подчинялся.

Решающим стало письмо Иоффе Предсовмину Украины Чубарю с предложением создать в Харькове Физтех, как центр криогенной физики СССР.

Предсовмина Молотов, лично разрешивший Гамову (с женой!) уехать на Сольвеевский конгресс, был вне себя от ярости. Виноватым он быть не любил. (Луначарский, под свое поручительство отпускавший десятки ученых, да еще с рекомендацией некоторым не возвращаться, привычно брал вину на себя). «Каменная жопа» вместе с другими членами Политбюро решила: «теперь никто никуда не поедет». А «статус Капицы», постоянно работающего на Западе, Гамову не давать, а у Капицы его отобрать, вместе со свободой выезжать за рубеж. Особенно болезненно сказалось это на Иоффе, которому запретили выезжать за рубеж, даже для председательствования на международных конференциях. Молотову в немалой степени советская физика обязана потерей контактов с зарубежными коллегами, отсутствием информации о новых работах, литературы и, в конечном итоге, серьезным отставанием во многих областях.

Сестра Таня, уже сама ставшая музейным работником, долгие годы дружит с эрмитажными «девочками», знает и любит Эрмитаж, но по секрету признавалась мне, что Русский ей нравится больше.

Они были разграблены и заселены большевистскими учреждениями. Хорошо, что большинство картин попало в Эрмитаж и Русский; плохо, что до сих пор их туда не возвращают, хотя многие дворцы уже отреставрированы и даже являются частями этих музеев.

Для бабушек считалось достаточным окончить классическую гимназию – она была по уровню общегуманитарного образования выше, чем советский ВУЗ. Поколение наших отцов и матерей было названо Солженицыным образованцами, и те, у кого не было семьи с традициями, должны были самообразовываться, чтобы избавиться от этого обидного, но во многом верного названия.

Наша приверженность к грузинским «легендарным» винам свидетельствовала о нашем неразвитом вкусе. Подсознательно хотелось, чтобы в вине оставался натуральный сахар. В Грузии это достигалось прерыванием брожения воздействием холода. Виноград для полусладких вин собирался там в октябре, в ноябре холодало и вино, помещаемое в квеври – глиняные кувшины-амфоры вместимостью в сотни литров, дозревало там и сохранялось до зимы, когда его начинали пить. Очень повезло тому, кто в Грузии запивал красными винами из квеври местные блюда и сыр. Вина эти нестойки и перевозку практически не переносят. Нельзя угадать, будет ли такое вино в бутылке перебродившим. Хранить их тоже невозможно. Пастеризация помогает, но не очень; вкус вина при этом заметно ухудшается.

Теперь легко сделать вывод о том, что Сталин в вине не понимал. Ведь это под него и его неразвитый вкус создавались ординарные вина Хванчкара (1932), Оджалеши (1933), Киндзмараули (1942), Тетра (1945) и Твиши (1952). Эти вина любил он сам и его окружение.

А мы, увы, были наследниками Сталина.

По Джонсону[John] это вина, вырабатываемые по крестьянской технологии, не подразумевающей выдержки и хранения. Красные полусухие близки к божоле. А грузины пьют замечательные сухие красные марочные Телиани, Мукузани, редко появляющееся красное Напареули и ординарное Саперави, качество которого сильно зависит от района производства. Пушкин считал, что эти вина не хуже бургундских.

По словам Молотова, он один из сталинского окружения наливал себе «кисленькое» – Цоликаури. По его же словам (Феликс Чуев) больше всего Сталин любил шампанское, естественно, полусладкое.