Записки ящикового еврея. Книга первая: Из Ленинграда до Ленинграда - стр. 3
Кому эту книжку читать не рекомендуется? Так как она написана для родных и друзей, с позиций русско-еврейской дуальности[9], то антисемитов и еврейских ортодоксов, убежденных в своей исключительности, просьба чтением себя не утруждать.
Предисловие к книге первой
Название всей книги – «Записки ящикóвого еврея» соотносятся с третьей частью воспоминаний – периоду работы в Ящике. Я думал, что это и будет если не основным содержанием книги, то ее кульминацией. Но в процессе написания обнаружилось, что книга сама диктует, что в ней главное, а что нет. Желание объяснить, как и почему я оказался в Ящике, привело к необходимости рассказать сначала о родителях, потом о детстве, родных и друзьях. Часть первая растеклась «мыслью по древу» и превратилась в книгу первую «Из Ленинграда до Ленинграда» – рассказ о путешествии длительностью в семнадцать лет. Чтобы дописать остальные две части потребуются еще две книги с условными названиями «В Ленинграде. На Физмехе Политехнического» и «Киев. Взгляд из Ящика». Хватит ли сил и желания на книгу четвертую, «Бохум и остальные части света», покажет время.
Из «Жизни π» Мартела известно, что мир не просто такой, как есть. Он таков, как мы его понимаем. А когда что-то понимаешь, то привносишь в него что-то свое. И разве сама жизнь таким образом не превращается в рассказ?
Записки ящикового еврея
Книга первая:
Из Ленинграда до Ленинграда
В начале
Бывшая Чесменская военная богадельня (ЛАДИ-ЛИАП)
Я лежу навзничь на крутом травяном откосе, вверху сквозь редкие сосны видно бледно-голубое небо. Сверху слышится жужжание. Потом в небе появляются мошки, превращающиеся в комаров. Комары начинают по очереди падать на нас, быстро увеличиваясь в размерах. Жужжание переходит в гул, а потом в вой, который становится невыносимым, и комары превращаются в железные чудовища – «штуки»[10]. Они сменяют друг друга, при этом вой в промежутках стихает. Медленно падают сосны, поднимаются пласты земли – гулкие взрывы не воспринимаются и не запоминаются. Главное – прекращается вой и наступает облегчение. Почему-то ни я, ни те, кто рядом, не закрывают мне ни глаза, ни уши. Это мое первое воспоминание и сниться оно мне будет потом много раз. Оно относится к 9 сентября 1941 года, когда нас (по документам) якобы эвакуировали из Ленинграда. На самом деле поезд, стоявший внизу откоса, в железнодорожной выемке, удалось отремонтировать, и мы вернулись назад в Ленинград.
Папа в 1938 г.
Мама в 1938 г.
Девятого сентября кольцо блокады уже было замкнуто.
В автобиографиях я писал, что родился в студенческой семье, что не совсем точно. Мама действительно была студенткой третьего курса Ленинградского автодорожного института – ЛАДИ. Папа к этому времени ЛАДИ уже окончил и строил дорогу в Хмельнике (вдоль границы с Западной Украиной – Галичиной, тогда еще Польшей).