Записки археографа - стр. 85
В статьях епитимийника епископа Максима, рассматривающих взаимоотношения с иноверующими, мы находим упоминание о евреях (ст. 17, 27). Другие этнонимы в документе отсутствуют. В этом факте ясно отразились условия деятельности духовенства Киевского княжества, постоянно сталкивавшегося с евреями-ростовщиками и торговцами[352]. Епископ Максим, говоря о взаимоотношениях с евреями-торговцами, разрешал покупать у них перец, рыбу, овец или других животных и запрещал покупку хлеба и мёда[353].
Какие-либо упоминания о волхвах отсутствуют в епитимийнике епископа Максима. Вряд ли это упущение случайно. Волхвы не упоминаются и в других южнорусских документах покаянного права, возникших в XII в. Для южнорусского духовенства, по-видимому, актуальнее была борьба с ересями. Епитимийник Максима, упоминая о ересях, позволяет представить их характер. В епитимийнике содержится запрещение самому назначать себе епитимью. Тайный аскетизм, осуждаемый Максимом, был свойственен богомилам[354]. Богомильская ересь была широко распространена в XI и XII вв. в Византии, на Балканах и на Руси [355].
Логическим развитием суждений о киевских пирах, содержащихся в сочинении митрополита Иоанна I, андреевского игумена Григория, стала 53-я статья епитимийника епископа Максима, запрещавшая «покаяльникам» посещать пиры. Максим требует от них «оуклонятися всакых песней бтсовских, гусли и сопели, плысания, игр нечистых, ненавидимых паче же ш бога скоморохов и кудес, и кущуня, и смехъ»[356].
Этот перечень светских развлечений по полноте не имеет равных в древнерусской письменности.
Наряду с оригинальными статьями, в епитимийнике Максима мы можем найти и явно устаревшие, чьё появление может быть объяснено только некритическим отношением епископа Максима к источникам. К числу таковых относится разрешение ставить в священники человека, имеющего семью, не оформленную по обрядам христианства, но венчавшегося перед поставлением (ст. 8). Эта статья, звучащая во второй половине XII в. анахронизмом, оказалась в составе епитимийника Максима, по всей вероятности, из-за авторитетности источника, из которого она была взята Максимом, – из Заповеди… митрополита Георгия, созданной в конце 60-х – начале 70-х гг. XI в.
Особая ценность епитимийника в том, что он стал важной вехой в истории развития древнерусского покаянного права. Тесные контакты между белгородским епископом Максимом и главой новгородской церкви архиепископом Ильёй обусловили известность епитимийника Максима в Новгороде. Положения этого документа широко используются в ряде памятников новгородского покаянного права конца XII в.