Замок пепельной розы - стр. 40
- С чего вы решили вообще, Ваше сиятельство, что в моём дневнике написано о вас?!
Его взгляд потемнел. Герцог медленно поднялся, и я снова почувствовала себя крохотным и совсем не страшным котёнком, который такому тигру – на один укус.
- Тогда тем более порвите, - процедил Морриган сквозь зубы, нависая надо мной.
А потом не глядя раскрыл дневник, продолжая неотрывно прожигать взглядом меня, вырвал из него последнюю страницу резким движением, скомкал в кулаке ни в чём не повинную бумагу и отшвырнул прочь.
- Я… вы… да как вам не стыдно! – воскликнула я, глотая слёзы. Всю силу воли собрала, чтобы не разреветься. Только не перед этим бесчувственным чурбаном! – Что вам за дело до моих дневников?! Заведите себе собственный и рвите на здоровье!
Он ничего не ответил, молча сунул пострадавшую тетрадь мне в руки. Я прижала её к груди, как обиженного щенка. Ну что за человек этот герцог! Разве так можно?!
Несколько мгновений мы испепеляли друг друга взглядами, а потом он снова надел привычную маску ледяной невозмутимости. Отвернулся и… чуть выставил локоть.
- Пойдёмте в дом. Я вас провожу, обопритесь.
Я хотела фыркнуть и сказать что-нибудь… эдакое… но опомнилась только, когда обнаружила себя крепко вцепившейся в шоколадный рукав, обиженно сопящей и растерянной. Нога болела и впрямь нестерпимо – я ни за что бы не допрыгала одна.
- Покажите ногу врачу.
- Я… обязательно.
- И прекратите носиться сломя голову по аллеям, вам не три года.
- П-постараюсь.
Герцог остановился, и на пару шагов не отойдя ещё от скамейки.
- И… заберите уже свой чулок из травы.
В который раз за день мечтая провалиться сквозь землю, я отцепилась от Морригана. Долго шарила в путаных желтеющих зарослях у скамейки, с огромным трудом вспоминая, куда вообще подевала этот злосчастный чулок. Еле-еле нашла, украдкой свернула его в комок и сунула в карман, нашитый на юбку платья для всяких полезных мелочей. Нервно поправила сползающую с плеч шаль… Герцог всё ещё ждал меня на тропе, неподвижный будто кусок камня, и не уходил.
Я подошла ближе бочком, замерла в нерешительности.
Он потерял терпение, и взяв мою ладонь, насильно уложил её на сгиб локтя, ворча себе под нос неразборчиво что-то, явно нелицеприятного свойства.
Мы продолжили путь.
Я снова отказывалась понимать, что творится в голове у этого человека. Что ему до моих чулков?! И как вообще можно обсуждать… такую интимную деталь женского туалета вот так… словно… словно… И откуда он вообще знает про чулок, если даже я забыла?! И битый час искала в траве, там же вообще ничего не видать! Разве что…