Заметки доброго дантиста. Начало - стр. 7
– Розенберг! Все, что ты говоришь, каждое, блин, слово, можно и нужно…
– …использовать против меня в суде?
– Нет, воспр…
– В жопу политкорректность, Роб!
– Ок. В жопу. Но это не меняет того, что завтра у нас древнегреческая физика, а послезавтра грядет избиение от соседей.
– Не переживай ты так! Арчил соберет DreamTeam нашего диспансера, и мы им покажем.
– Все, что мы им сможем показать, это разные формы и степени сколиоза.
– Ну так вот, возвращаясь к книге…
– Блин, опять?!
– Нет, ты только послушай: «Евреи посовещались и решили…»
– И что?
– Где, блядь?! Где эти евреи? Я хочу уехать к ним! Я хочу жить с ними! Они посовещались и решили? Серьезно? Ты смотришь заседания кнессета?
– Конечно. Каждый вечер. У нас выделенный кабельный канал дома. Единственный в Строгино, кстати.
– Ладно. Поверь мне на слово. Единственное, чем заканчивается совещание евреев, – это склока. В общем, я хочу написать автору и попросить свести меня с этими договороспособными евреями.
Зашел Арчил.
Вид у него был, как у грузинского автопрома.
– И все из-за тебя! – традиционно поздоровался он со мной.
– А можно не каждый раз хотя бы? Я за сегодняшний день уже понял, что во всем виноват я.
Дело в том, что на стрелку с соседней школой, которая должна была состояться через два дня, Арчил хотел набрать своих пацанов. Я был против. Эти милые ребята выглядели как сорокалетние больные циррозом каннибалы. И мне казалось, что это неправильно. Как бы чего не подумали.
Вообще большая часть поступков армян исходит из этого опасения. Энное число веков мы даже собственное государство не восстанавливали, строя соседние, дабы не портить впечатление о себе.
Арчил был против такого подхода. Особенно сейчас, когда сборная Лицея по мордобою выходила не то чтобы блестяще.
– Все, короче! Жопа, короче! Полная жопа, короче, – красноречиво сказал Арчил.
– Слушай, сколько можно?! Потом ты поймешь, что это правильно. Да и вокруг столько евреев! Соблюдай последовательность! Обвиняй их. Вон у Розенберга книжки с подробными инструкциями.
– Ах-ах-ах! А вот это, Мамиконян, тонко! А кого потом в очередь поставить? Интеллигенцию или панков, подрывающих основы?
– Да хоть пацанов с сервиса позвать. Пять-шесть человек…
Я покачал головой. Каким-то странным образом Арчил всегда верил, что я знаю, что делаю. Но это, естественно, было не так.
– Жопа, короче, – повторил Арчил.
Речь Арчила не отличалась разнообразием оборотов, но те, что он использовал, всегда звучали очень убедительно.
– Ну, это если смотреть не диалектически, – ободрил нас Розенберг.
– А если диалектически? – спросил я.