Забытая ария бельканто - стр. 5

Максим вздохнул с облегчением: не хотелось в первую же ночь вздрагивать от каждого шороха на новом месте.

«На новом. Сказанул, тоже мне», – в детстве облазил здесь каждый сантиметр.

Они обошли дом слева, поднялись по широким ступеням крыльца и остановились перед металлической дверью. Садовник поставил сумки на низкую скамью у каменных балясин, и передал фонарик:

– Посвети-ка. Замки менял после смерти Алисы Витальевны. К ключу не привыкну.

Максим вздрогнул: он редко называл бабушку по имени. Когда в деканате сообщили о смерти Алисы Витальевны Стрельцовой, не сразу сообразил, о ком идет речь.

Вошли в холл. Иван Семенович скинул обувь и прошелся вдоль стены, щелкая выключателями:

– Алиса Витальевна всегда следит… следила, чтобы везде свет горел. Не экономила на этом.

«Для меня старалась».

Тугой ворот водолазка вдруг сдавил Максиму горло.

– Комната где твоя, не забыл? – Иван Семенович уже гремел посудой и шуршал пакетами на кухне.

– Помню, – Максим огляделся.

Центральную часть холла занимала печка. Старинная. Облицованная цветными изразцами с замысловатым кружевным орнаментом. В детстве он любил забираться на высокую лежанку и отогреваться после прогулки на морозе.

Из кухни выглянул Иван Семенович с большим ножом в руке:

– Чего застыл. Воспоминания?

– Да. Навалилось как-то.

– Немудрено. Мог бы почаще приезжать, – садовник что-то кромсал: с кухни доносились частые постукивания ножа о дерево. – Алиса Витальевна каждый год тебя ждала. Комната всегда наготове.

«Столько лет скучал по дому. А приехал – все чужое».

Иван Семенович снова выглянул. На этот раз, с куриной тушкой, обмазанной чем-то коричневым:

– Через полчаса ужин. Мясо. Салат. Пить будешь? Не знаю, что у вас там принято.

Максим машинально ответил:

– Виски, джин, эль, пиво… Эдвард угощал ромом. Из Ямайки, – он всё еще стоял на пороге, не решаясь шагнуть вперед в прошлое, – но я, вообще-то, пью редко.

Иван Семенович твердой походкой вернулся с кухни, взял у Максима рюкзак и чемодан:

– Полегче: виски с джином не держим. Есть красное сухое. Пятнадцатилетней выдержки. Алиса Витальевна предпочитала его. – Он развернулся и пошел к комнате Максима.

Тот поспешно скинул кроссовки и поплелся за ним, прижимая к груди гитару. Иван Семенович ковырялся ключом в замке:

– Опять заедает. Смазать надо, – открыл дверь, пропустил Максима, поставил чемодан и кинул рюкзак на тумбу у стены: – Жанна Яковлевна вчера убиралась. Твои вещи Алиса Витальевна просила регулярно стирать, чтоб не залеживались. Ничего не разрешала выбрасывать.

Максим буркнул стеснительное «благодарю», осторожно положил на кровать гитару и присел на краешек стула у письменного стола.