За рекой Гозан - стр. 41
Почувствовав, что юноша на нее смотрит, Аглая внезапно обернулась, обожгла искрящимся радостью взглядом. Парфянский лук губ изогнулся кокетливой улыбкой.
Издалека послышались звуки музыки.
Сначала лишь глухо гудели тамбурины и тимпаны, но чем ближе процессия подходила к агоре, тем яснее различались нежные стоны авлосов и сиринг, мелодичный звон кифар и самбук.
Толпа зашумела, заволновалась, подалась ближе к центру площади. Токсоты[72] заметались по брусчатке, оттесняя зрителей с пути процессии.
Вскоре шествие выплеснулось на площадь. Впереди, исполненные важности, вышагивали городские чиновники: агораномы, метрономы, ситофилаки[73]…
За ними в окружении музыкантов шли дадуки – жрецы Диониса, держа в руках атрибуты бога вина и безумия: увитые плющом тирсы, педумы – загнутые крючком пастушеские жезлы, наполненные вином терракотовые канфары с двумя ручками по бокам.
Они истошным голосом выкрикивали во все стороны: «Призывайте Бога! Призывайте Бога!..»
Следом двигались богатые горожане, оплатившие расходы по содержанию хора, а также сами певцы. Красивейшие девушки Бактры несли корзины с финиками и инжиром, символами плодородия. По агоре, подхваченные сотнями голосов, разносились протяжные и величественные звуки гимна в честь Диониса.
За хором катилась повозка на четырех колесах.
Нос корабля украшала голова осла: рот открыт, глаза выпучены. Вспотевшие рабы с красными от напряжения лицами тянули махину, перекинув через плечо широкий ремень.
Борта были задрапированы черной тканью, а в центре возвышалась мачта с огромной деревянной маской Диониса вместо паруса, вся в стеблях плюща и виноградных листьях. Из-под бороды истукана свисало длинное одеяние, которое от движения колыхалось так натурально, словно это сам бог пританцовывает на повозке. Сквозь пустые глазницы просвечивало синее небо, казалось, он смотрит не на людей, а охватывает пристальным взглядом все сущее.
Внутри корабля бесновались сатиры в черных козлиных шкурах с искусственными фаллосами и нимфы в полупрозрачных шелковых одеяниях. Одни из них играли на свирелях, смеялись, кричали, бесстыдно танцевали, задирая хитоны и оголяя грудь. Другие наполняли вином ритоны, чтобы передать их окружившим повозку спутницам бога – менадам, ленам и фиадам. Те пили сами и поили людей на площади.
Менады дергали за веревочку сшитый из кожи фаллос на поясе: когда он поднимался, они кричали: «Бог родился!», а когда опускался: «Бог умер!»
Фиады воздевали к небу руки с зажатыми в них живыми змеями, а затем водружали рептилий себе на голову, позволяя обвиваться вокруг рогов, или вешали на шею.