За речкой шла война… - стр. 31
– Да нет! Не цепляйся к словам. Мы так, по-простому, даже не одновременно, а в очередь. Но! Практически без перерыва. Говорю, изголодалась…
– Вот так вот трое суток без перерыва? – Ромашкин выразил сомнение не насчет ивановской «широты души», но насчет физиологической мощи сослуживцев.
– Нет, ну там… за водкой сгонять, арбузов прикупить, то да сё. У Шкребуса мотоцикл. Так мы на нём втроём… О! Мотоцикл! На нём и «спалились».
– То есть?
– Да за водкой как раз рванули, затарились, арбузов на базаре набрали. У остановки разворачиваемся на скорости – арбузы меня потянули вправо, Глобус руль не выправил, и мы дружно брякнулись. Нет, все живы, даже не поцарапаны. Поддатые уже. Мотоцикл ревёт, колёса крутятся в воздухе, мы с крановщицей ржём, Шкребус-Ребус матерится!.. А там женщины на остановке маршрутку ждали. Среди них – и жена командира полка, и жена комбата. Короче, настучали…
– Понятно. Девицу – домой, вас – на гауптвахту.
– Если бы! Нам – по выговору, а её мы за сестру Шкребуса выдали, у него ведь обитали. А, тогда ладно! А что «ладно»?! Лучше б её сразу домой! А то, говорю же, изголодалась. Мы, конечно, орлы, но всему есть предел. И к Шкребусу жена должна вот-вот вернуться. В общем, еле отправили подругу эту домой, неделю отъезд откладывала.
– И ты, значит, хочешь снова её призвать в гости? Теперь в мою квартиру?
– Да ладно тебе, Никит! Ты ж в Афган ещё не собрался!..
Квартирка оказалась без удобств, с водопроводом на улице, с печным отоплением, без газа. Забор, огораживающий дворик, повалился в одном месте внутрь, в другом – к проулку. Сам дворик страшно запущен – мусор вдоль стен, большая куча глины перед незасыпанной ямой. Глу бину ямы определить невозможно – наполнена водой. Шмер пояснил, что год назад в мансарды планировали провести водопровод, но трубы пропали… тыловики, видно, продали.
Никита с опаской ступил в накренившийся влево и назад туалет. Строение шевельнулось, но не рухнуло. Ну-ну, сегодня пронесло. А завтра? Завтра будет лучше, чем вчера!
Внутри домика за входной дверью – веранда, маленькая кухня с печью, прихожая с лестницей на второй этаж и две одинаковых комнаты одна над другой, в каждой по узенькому окошку. На втором этаже, над кухней, чуланчик без окна, «тещина комната». Красота! Живи и радуйся свободе!
Соседей – двое. У одного – такая же квартирка, у другого – половина дома.
…Шмер-таки навязался к Ромашкину в квартиранты (напомнив несколько раз, кто, собственно, помог с жильем). В довесок привел с собой ординарца, молодого солдатика Кулешова. Курсант был рад до безобразия: варить каши и супы веселее, чем бегать по тактическому полю и маршировать на плацу. Так и зажили втроём в разных комнатах, на разных этажах. Кулеш в тёщиной поселился.