Ярослав и Анастасия - стр. 34
…Мчались вершники по напоённым влагой полям, брызги летели из-под копыт, кафтан князя весь вымок и покрылся пятнами грязи. Где-то чуть позади скакал Семьюнко, князь слышал недовольное ржание его пегой кобылки. По левую руку держался могучий богатырь Святополк, рядом с ним нёсся, хмуро поджимая губы, молодой десятник Дюк. Они обогнули Быково болото и выехали к затопленному берегу Днестра. Впереди замаячили крыши нескольких больших изб. Сами жилые строения находились под водой. Дождь бил в лицо, и уровень воды всё прибывал. Люди спасались на высоких деревьях, их осторожно спускали вниз и сажали в обоз. После потерявших кров отвезут в Галич и накормят с княжьих харчей – так распорядился Осмомысл. Люди ему были нужны, ещё он хотел, чтобы простой народ его уважал и любил. Как покойного Ивана Берладника, про которого уже пели песни. Пусть же знают, что он, Ярослав, справедлив и милостив и не оставит пострадавшего от наводнения в беде.
Семьюнко отвлёк князя от дум.
– В тех домах – житьи[101] живут. Люди небедные. Холопов своих имеют. Хозяйство у них справное… было.
– Вот то ж, что было, – отозвался Ярослав, вытирая ладонью мокрое от дождя чело. – А ныне невесть – жив ли там кто.
Он подхлестнул коня, но тотчас круто остановил его.
– Далее не проехать. Лодка надобна.
Возле крыши затопленного дома на верхушке стройного бука виднелись две фигурки в белых посконных[102] свитах[103].
– Кто ж тамо? Дети, что ли? – силился разглядеть их издали Дюк. – Как будто тако.
– Должно быть, – согласился с ним Семьюнко.
Ярослав первым впрыгнул в лодку. Вместе с Семьюнкой и Дюком они погребли к дому. В ушах свистел ветер, пару раз их едва не захлестнуло волной, прежде чем оказались они возле торчащего из воды широкого ствола.
Две дрожащие от холода и страха девчушки из последних сил цеплялись за ветви древа и плакали от отчаяния. Ярослав подхватил одну из них, темноволосую смуглянку лет одиннадцати, вторая же девочка сама уцепилась за его локоть и осторожно спрыгнула в лодку.
– Кто вы таковы? Как тут оказались?! – спросил Семьюнко, едва девочки устроились на дне лодки.
– Я Порфинья, а она-от – Фотинья, – ответила чёрненькая. – Из житьих мы.
– Экие имена заковыристые, – рассмеялся налегший на вёсла вместе с князем Дюк. – А отцы, матери ваши где?
– Мои все утопли. – Порфинья, не выдержав, горько расплакалась, спрятав лицо на плече у подружки.
– А о моих не ведаю, – вздохнула вторая девочка, сероглазенькая, с волосами под цвет глаз и смешным кругленьким носиком. – На том берегу живут. Отец в Галич по делам уехал, а мама… Мама меня к Порфинье погостить отпустила. А тут беда сия. Вытолкали Порфиньины отец с маткой нас, усадили на древо, а сами… спастись не успели. Волною накрыло.