Я – живой! - стр. 9
– А че я там не видел?
– Да там такие как ты беспризорники живут! Вернее, выживают! Нет, лучше со мной на вольных хлебах. Молодец, заслужил щей горячих! Сегодня среда, значит постных горячих щей получишь. Мы традиции чтим, начальство ж не дознает, что мы в среду и пятницу едим, – засмеялся дед Федор.
Не смотря на новую власть, верующие соблюдали посты, придерживались страстных дней, среда и пятница – никакого сала, молока, мяса, только вода и постные щи. Но страстными у колхозников были почти все оставшиеся дни тоже. Неправильная череда посевов, несоблюдение временных рамок, самодурство пришедших к власти, все сказывалось на урожае. Даже что вырастили собрать нормально не могли. А как по – другому? Если на каждом здании в воронежской губернии висели лозунги: «Мир хижинам, война Дворцам!», «Война до победы над капиталом!», «Быть богатым – стыдно!». Вот и жили все бедно, чтобы не дай бог не выделиться. Но минимум продовольствия, чтобы в очередной голод не сдохнуть, как бабка, которую поминали, нужно было все равно припрятать, ведь пять деток растут, им каши нужны.
Вот и работал днем Афанасий на сеновале, рушил початки кукурузы. Дед Федор приказал. Афанасий рядочек за рядочком тер друг о друга кукурузины, отковыривая желтые зубья зерен. Они шурша падали в мешок. Когда слышались шаги, Афанасий затихал, дед приказал, чтобы не высовывался, пока на испытательном сроке. В следующую ночь дед Федор сторожил поле подсолнухов по разнарядке, точно так же с рассветом Афанасий бегал по скошенному полю собирал оставшиеся шляпки подсолнухов. А днем сидел на сеновале, палкой стучал, как в бубен по солнышку, шелушил семечки в мешок.
Когда темнело, Афанасий шел на свинарник, где работала Наталья вместе с Иваном, чистил вонючий хлюпающий баз, сначала сгребал все тяпкой, затем забрасывал лопатой на тачку, а после толкал ее к силосной яме, там выгружал и вновь бежал к свиньям, коровам, лошадям.
За ужином после ледяного душа уже едва сидел, глаза закрывались, есть почему – то не хотелось. Наталья, довольная помощником, наливала порцию щей погуще, улыбалась ласково. От ее взгляда сердце Афанасия начинало стучать сильнее, кровь к лицу приливала в тот момент, когда опускал глаза в заманчивую пышную грудь с ложбинкой посредине. Очень уж этот овраг не давал Афанасию покоя, хотелось уткнуться туда, вдыхать аромат ее духов с запахом акации. Она замечала его взгляд, улыбалась, подмигивала, расстегивала пуговицу пониже. Он готов был бежать от этой пуговицы, заглатывал горящую картофелину целиком. Она смеялась. Ночью вообще не мог уснуть, думал о Наталье. До чего красивая девка была! Чернявая, глазища большие манящие, взгляд такой ласковый, будто облизывает всего, как мать теленка. Но что – то в этом взгляде было не материнское. Он еще не понял. Но хотел бежать в Питер, к тем маскам любовниц графа, про которые рассказывал дед Федор.