Я в твоей голове - стр. 30
— Ну что ты стоишь на пороге как неродная? — без каких-либо эмоций продолжает свою лживую тираду. — Ближе подходи, — подзывает аномально длинными пальцами, напоминающими паучьи лапки, а тень от ночного напольного торшера падает на его впалые щеки, заостряя еще больше овал лица. — Освободить её! — сдержанно командует, а сам комкает тлеющую сигарету в своей костяной ладони.
Один из шестерок вытаскивает из кармана нож-бабочку. Разрезает изоленту на запястьях, следом небрежно сдирает липкий кусок с моих губ. Кожа начинает печь в этом месте. Растираю его пальцами.
— Оставьте нас одних. А ты ко мне ближе, — перебирает пальцами.
Делаю шаг вперед и останавливаюсь.
— Ближе, — сжимает руку так, что она хрустит. — Еще ближе.
Делаю еще пару шагов вперед.
— Ну что же ты, Линда, такая непослушная?
Останавливаюсь около него.
— Чем плохо быть моей маленькой вещью? Пора тебя воспитывать, как каждую в моей собственности шкуру, — делает размах своей костяной ладонью, ударяя меня по щеке, задевая левый край губы, из которой тотчас потекла кровь. А я, не удержавшись, падаю на пол, пытаюсь отползти подальше от него.
Он снимает с пояса ремень.
Примерно представляю, что меня ждет сейчас.
«Это не боль. Мне не больно. Мне не будет больно».
Через секунду ожидание встретилось с действительностью — хлёстким ударом ремнем по спине. Кожа стала пульсировать, я сжала зубы, чтобы не произнести ни единого звука и не доставить ему удовольствия. Свист за свистом обрушивались на меня, и на четвертый размах я сдалась и взвыла. Майка разорвалась в труху. И ремень уже ударил по голой спине.
— Не надо! Больше не надо!
— Не надо? А мне кажется, очень даже надо. — Удары прекращаются. — Это последнее предупреждение. Ещё раз такая выходка — отдам парням после отсидки. Привычки у некоторых старые, сидеть страшно будет, поняла? Твой долг вырос еще на пару лет.
Переступает через меня, как через мусор, двигаясь к выходу. А я продолжаю лежать вниз животом на холодном полу. Не спеша восстанавливаю дыхание, не делая глубоких вдохов. Потому что кожа натягивается, причиняя нестерпимую боль.
На пороге появляется Вера.
— Ли! — Подбегает ко мне. — Ну что ж ты творишь, дуреха. Давай вставай. Отведу тебя в комнату.
Опираюсь о ее плечо. Выходим из кабинета, пошатываясь, спускаемся ко мне.
—Тебе не вырваться отсюда.
Кладет меня на мою кровать.
— Я обработаю твои раны.
Аккуратно снимает уже прилипшую майку.
— Твоя спина! Шрам на шраме. Смирись, Ли, — промачивает вату.
— Все равно буду пытаться, снова и снова пробовать. А потом я задушу его. Этим же ремнем.