Я – пророк без Отечества. Личный дневник телепата Сталина - стр. 18
Мой импресарио не дал мне спокойно отдохнуть, он договорился с капитаном насчет выступлений «самого Вольфа Мессинга, проездом в Рио-де-Жанейро», и тот отдал на вечер один из салонов. За неделю пути, когда вокруг лишь волны до горизонта, пассажиры изрядно соскучились, а посему не поскупились на билеты – салон был набит битком.
В принципе, и на меня, отвлекшегося на целую неделю от сцены, все окружающее повлияло благоприятно – обычная программа с угадыванием и чтением мыслей давалась легко, без напряжения. Наверное, надышался морского воздуха…
Я шутил, смеялся, импровизировал, «держал», что говорится, публику, и публика отвечала щедрыми аплодисментами.
На другой день пришлось давать уже два представления: пассажиры, побывавшие на выступлении, рассказали своим соседям, поленившимся сходить, и число моих поклонников резко увеличилось.
А два дня спустя, когда мы шли в тропиках, на судне случилось ЧП. Сперва я не понял, в чем дело, отчего поднялась такая суета, но Леон объяснил: произошло убийство.
Убили старую русскую графиню, занимавшую каюту первого класса. Видимо, старушке повезло оставить родину с ручной кладью, включая шкатулки с драгоценностями. Иначе проклинала бы большевиков, сидя в нетопленой парижской мансарде и подрабатывая консьержкой.
Не скажу, что ее смерть вызвала во мне чувство жалости. Нет.
Хотя к смерти я отношусь серьезно, и если это касается родственников или друзей, я обязательно поприсутствую на похоронах, уж таков мой обычай.
Но убийство графини… Я ее и не видел-то никогда и узнал о существовании сей почтенной дамы буквально час назад. Что я Гекубе, что мне Гекуба?
И вдруг сам капитан является ко мне в каюту, предлагая заняться расследованием убийства!
Вы же, мол, читаете мысли? Вот и докажите, что не зря едете на гастроли!
Сперва я хотел вежливо отказаться – дескать, я не детектив и не полицейский, а убийство – не игрушки, но тут в разговор вступил Леон и показал на листочке сумму, которую мне выплатят в случае раскрытия преступления.
Что мне оставалось делать? Отказаться? Чтобы орда моих «разоблачителей» взвыла радостно, получив на руки еще один козырь против меня? И я согласился…
Каюта русской графини была просторна, и в ней упорно держался запах лаванды – вероятно, хозяйка перекладывала белье сушеными соцветиями.
– Все, что я узнал, – энергично сказал Леон, зябко потирая ладони, – мне рассказал судовой врач и внук графини.
– Она путешествовала с внуком? – удивился я.
– Да как сказать… – хмыкнул Кобак. – Дело в том, что внук этот – не совсем внук. Вернее, совсем не внук. Обыкновенный жиголо. Смазливый молодчик, которого наша старушка подцепила в Париже. Жослен Вальдес, просто Жожо. Графиня Стадницкая, кстати, была не таких уж и преклонных лет – едва седьмой десяток пошел.