Я отвечаю за все - стр. 27
И пишущая машинка стрекотала здесь, и посетители сидели под русалками и водорослями, ожидая приема, и местные работники сновали с деловым видом, с бумагами и папками – между стенами, изображающими подводное царство.
Товарищ Романюк, в сильно заношенном армейском кителе, с тремя рядами орденских планок, седой, плешивый, толстый и замученный, все-таки не без галантности поднялся навстречу Любе, пожал своей толстой, мясистой лапой ее руку и сказал угрюмо-угнетенным басом:
– Ну что мне с вами делать, товарищ Габай? Кто мне другого врача даст? Как людям объяснить?
Она молчала, глядя в его доброе, толстое, несчастное лицо суровым взглядом.
– Ну так, – обтирая шею платком и не зная, видимо, как подступиться к тому «вопросу», из-за которого была вызвана Габай, начал Романюк, – значит, так, моя раскрасавица. Пригласил я его, битых два часа мучился. Как вот вы – сидит, молчит. Сам собою бледный, глазищами ворочает и ни единого слова. Я ему заявляю: «Рахим, ты соображаешь, куда идешь, куда заворачиваешь?» Заявляю: «Ты мне участок оголяешь, работу губишь». Представляете, товарищ Габай, моргает. Зашел об эту пору Сергей Андреевич…
– Это кто такой – Сергей Андреевич? – ровным голосом осведомилась Люба.
– Как это кто? Товарищ Караваев!
Но Люба и Караваева не знала. Впрочем, об этом она промолчала.
– И Сергея Андреевича не послушался, – продолжал Романюк. – Нисколько даже не послушался. «Я, – говорит, – ее люблю, а вы, – говорит, – любовь понять не можете. Я, – говорит, – все равно свое семейство брошу, они мне поперек горла сидят со своими пережитками, они мне по психологии чужды. Я, – говорит, – в своих чувствах не волен, моя любовь сильней меня». Мы, конечно, с Сергеем Андреевичем рекомендовали ему в руки себя взять – куда там! У него, видите ли, сдерживающие центры отказали. Тут товарищ Караваев даже тон повысил: «Мы, – говорит, – тебе твои сдерживающие центры так восстановим, что ты себя не узнаешь…»
Романюк напился воды и сказал жалостно:
– Пренебрегите, товарищ Габай!
– Это как же? – осведомилась Люба.
– Пренебрегите обывательскими кривотолками – убедительно прошу.
– Не пренебрегу! – сказала Люба. – Я не могу работать там, где меня считают шлюхой, разбившей семью. Меня учили, что врач должен быть образцовым человеком…
– Да черт бы его задрал, разве мы тебя не знаем? – вспылив и перейдя на «ты», загремел Романюк. – Мы же знаем, что ты ни при чем! Мы в курсе вопроса. Но ради дела прошу, ведь поставила работу на «отлично», прошу по-товарищески: не бросай больничку. Убедительно прошу, и Сергей Андреевич просит…