Я хочу пламени. Жизнь и молитва - стр. 27

Все это теперь вспоминаешь с чувством жалости: почему я нравственно не остался таким чистым, каким я был мальчиком, на всю жизнь? А ведь были же такие святые, избранники Господни, которые с раннего своего детства, точно пшеничка Божия, росли и совершенствовались в своей духовной жизни. Вот хотя бы взять таких ветхозаветных святых, как пророка Самуила и других, подобных ему. Здесь все дело – молитва. Молитва имеет в себе свои тайные силы. Вот мать пророка Самуила Анна, жена Елкана, своею молитвою к Богу разверзла свои бесплодные ложесна и родила пророка Самуила. Молитва Иоакима и Анны, родителей Девы Марии, произвела в них саму Пречистую и Благословенную Деву Марию. Захария и Елизавета своею молитвою создали в себе благословенный плод ― пророка Иоанна. Много подобных фактов встречается и в новозаветной Христовой Церкви. Что же все это значит? Это значит, что молитва сама по себе есть только живой процесс, в котором и через который человеческая тварная ограниченность, зависимость, беспомощность и даже ничтожность обменивается с безграничностью Бога, с независимостью Христа, Бога Логоса, с всемогуществом Святого Духа и с абсолютной действительностью самой обоженности Святой Троицей! Во время самой молитвы, в ее процессе все находящееся в человеке как ограниченном существе, все тварное отдается Богу, и Бог все это от него принимает, и взамен всего этого Он через тот же самый его молитвенный процесс дает ему все то, что Сам в Себе имеет, т. е. наделяет его Своими Божескими всемогущими творческими силами. Вот что значит сама по себе молитва как молитва! О, чудесная сила молитвы!

Боже мой! Как я мало молюсь Тебе! Леность одолевает меня. Какая-то холодная кожура объяла всего меня, она тяжелым пластом лежит на моей слабой воле. Часто я, Господи, размышляю о том, что уже настало благоприятное время для молитвы моей и мне нужно молиться, но увы! Я не молюсь. Отчего же чувствуется во мне такая слабость моей воли к молитве? Думаю, что это оттого, что я привык себя отдавать Богу только одной головой с ее головными мыслями, а не всем своим существом; оттого, что я всю свою религиозность укладываю только в одну свою мысль, а не в волю; оттого, что мой религиозный интеллектуализм живет моей интуицией, а не моими волевыми импульсами. И вот, такая во мне частичная интеллектуальная религиозность происходит во мне только потому, что я слишком эгоистичен в отношении Тебя, моего Бога, я слишком жалею, щажу себя, чтобы предаваться молитве, я очень дорожу собою, очень высоко ставлю себя перед самим собою, очень ценю себя самого, чтобы быть чернорабочим перед лицом Твоим, о Боже мой! Тогда как истинная молитва совершенно не знает религиозных аристократов, она, если и замечает среди христиан, то, во всяком случае, она смотрит на них как на какой-нибудь светский благочестивый пустоцвет, т. е. на людей совершенно нерелигиозных, но думающих о себе и внушающих себе, что они религиозны. Истинная молитва знает в отношении себя одних лишь чернорабочих, духом и телом предающихся молитве. В таковых истинная молитва свободно себя чувствует, и в них лишь одних она осуществляет свои благодатные тайны.