Я буду брать Тулоны в одиночку. Стихи не то корсиканца, не то новосибирца - стр. 5
ответим
врагам и богам!»
Сталин
и Троцкий,
Ногин,
Лазимир.
Красный бант на груди,
и заряжен наган.
Восход алеет за полуночным раздраем,
только задёрнули сумерки
траура шторы.
Мир,
Петроград засыпал,
ничего не зная,
что грянет гроза,
и буря наступит скоро.
Не собора шпиль —
– а солдата штык,
под луной,
над столицей сверкал.
Столицей России отчаянный крик:
«Долой министров!
Даёшь ВРК!».
2.Которые тут временные? Слазь!
Загодя прочь бежит мелюзга,
хапуга спешит,
обронивши тапок.
Колотятся мысли набатом в мозгах,
как бы успеть
да побольше захапать.
На Неве,
наковальней,
клопов раздавив,
«Аврора»,
незыблема глыба,
стоит.
Крейсер —
– могуч богатырь —
– и львив,
как рыкнёт,
так и треснет Невы гранит.
Захвачен вокзал,
мосты
и почтамт.
У Зимнего ёрзают юнкера.
Только руку подай —
– воплотится мечта!
– Нет, нельзя, ожидаем сигнала…
– Пора!
Заревело системы Канэ орудье,
на одной из аврорьих башен,
мы за это дело стояли грудью,
и поэтому будет
победа
нашей!
Бушлатом,
тужуркой
шинелью запружена
площадь октябрьским ночером.
Раз за Советы,
тогда – за оружие!
«Вон из России,
министры
и прочее!».
Красные флаги плавят пургу,
из ружей обильно свинцом запуржило.
Ажурный, ворот распахнули чугун,
Разжали тиски,
несвободы пружину.
Нас не обманешь, вьюга-плутовка,
Зимний,
союзник твой,
нами взят.
Штыками блестят в полумраке винтовки,
салютует Христос,
снявши руку с гвоздя.
Под гневом народным
потонут
воры.
Днища червивые съедены ложью,
Говорит —
– как стреляет,
Антонов-Аврора:
«Правительство
объявляю
низложенным!»
Поёт Маяковский,
бренча на гуслях,
жуёт черный хлеб с мякиной:
«Это было,
in Petrograd,
in Russland,
навзничь
мир господ
опрокинули».
3.Отправляйтесь… в сорную корзину истории!
Мимо истории,
гроз
и молний,
жили девицы,
шили,
парлекали,
а теперь подожжён революцией Смольный,
рабочим полнится человеком.
Дым табачный в зале́ стоит коромыслом,
с возвышения что-то там вякает Дан,
тишина буржуем в петле повисла,
вдруг по залу —
– чьё-то басистое «Мдааа…».
Как высшая мера для трусов «мда»,
значит,
«пули погуще по оробелым!»
«Мда» как по контре первый удар,
«в гущу
бегущим
грянь, парабеллум!»
Поджали хвосты,
объявили бойкот —
обыкновенно струхнули!
Чуть только ударит по кремню бойком —
на дрова костыли
и ходули.
Прочь побежала разная шваль,
Ильич взошёл на трибуну,
и оглушил,
как не оглушал
клич приветствия Ленина бурный.
«Я,
товарищи,
буду краток.
Стукач не выдаст,
свинья не съест,
двадцать лет эмиграций,
тюрем
и каторг,
всё затем,
чтоб открыть этот съезд.
И были зубатовские провокаторы,
но зубы они обломали об нас.
Ведь за газетами
и за плакатами,
как заплата,
виден тот,
кто продаст.
Но довольно словесную воду в ступе