Выбор - стр. 41
Епископ поднялся, растирая онемевшие суставы.
Небо молчало и сегодня, ответив на его молитву лишь затекшими ногами и стертыми коленями, слишком долго соприкасавшимися с досками пола.
Необходимо было идти на прием к Ольге. Растеряв надежду хоть как-то донести слово божье до упрямого народа, Адальберт еще сохранял слабые шансы повлиять на княгиню. Просила же она зачем-то Оттона прислать к ней епископа?
– Вода для умывания, ваше преосвященство. – Высокий голос отца Капара прервал размышления Адальберта, вернув в реальность.
Епископ посмотрел на излучающее радость лицо монаха, испытывая тайную зависть к способности своего слуги наслаждаться каждым моментом жизни, абсолютно не думая о прошедших горестях и предстоящих трудностях.
– Спасибо, отец Капар. – Адальберт принял тазик из рук услужливого помощника, взглядом выпроваживая слугу за дверь. – Дальше я сам.
Епископу не хотелось, чтобы монахи миссии узнали о его растерянности и унынии.
Капар попытался возразить:
– Мне не трудно, ваше преосвященство, – но, уловив недовольство во взгляде епископа, поспешил извиниться, пятясь к выходу. Задержавшись на секунду в дверях, монах напомнил: – Братья в трапезной ожидают вашего благословения для приема пищи. Брат Левек приготовил отличную похлебку.
Адальберт укоризненно посмотрел на Капара, давая понять, что замечания подобного рода недопустимы в адрес начальства.
Монах улыбнулся, виновато потупил глаза и вышел за дверь, не понимая, чем мог обидеть епископа.
Адальберт провел увлажненными водой из тазика руками по лицу, прогоняя остатки сонливости.
Чувство зависти к детской наивности брата Капара вызвало приступ ностальгии по тем временам, когда безграничная вера во Всевышнего привела его из роскошного дворца Оттона в суровую келью монастыря. Доверие и любовь короля льстили молодому писарю, но жажда заслужить любовь Бога оказалась сильней.
«Ну все, необходимо прекратить предаваться унынию и не гневить Всевышнего совершением грехов». – Подумав это, Адальберт распрямил плечи, глубоко вдохнул и, нацепив на лицо маску бодрого благочестия, направился в трапезную к монахам.
Запах копченостей, стоящий в воздухе тесной комнатушки, заполненной гулом переговаривающихся братьев, аппетитно щекотал ноздри.
Монахи мгновенно затихли, обнаружив присутствие Адальберта. Епископ занял свое место, посмотрел в тарелку, наполненную кашей из проса с редкими вкраплениями копченой свинины, затем поднял глаза к низкому темному потолку и произнес молитву, мысленно проклиная пищу, выглядевшую так, будто ее уже один раз ели.