Выбор для Пепла - стр. 9
Все остальное вокруг принадлежало цирку. Или «шапито-арене», как это здесь называли. Который, по моим ощущениям, был именно тем, чем показался.
Средневековой, грязной и суетливой помойкой развлечений.
В неё я погрузилась сразу, как вышла наружу и нашла пресловутого Берна, мрачно посмотревшего на меня и шлепнувшего своей легендарной поварешкой в грязную глиняную посудину липкую массу. И только зверский голод и понимание, что мне необходимо хоть как-то питаться, чтобы не обессилеть, заставили подавить тошноту и взяться за видавшие виды ложку.
Ну а дальше начался форменный кошмар… особенно для обеспеченной женщины двадцать первого века.
Отсутствие не то что косметики, но и воды на постоянной основе. Жуткое спальное место. Вечная вонь. Невкусное варево три раза в день, от которого крутило живот.
И тяжелая физическая работа…
В обязанность Нико, как выяснилось, входил уход за потонами - существами размером со слона, с его же хоботом, но с безухой головой и свалявшейся шерстью коричнево-желтого цвета.
Потоны гадили. Постоянно. Жрали ведрами - тоже постоянно. Потели и страдали от жары, которая, к слову, не была такой уж жаркой. Вели себя как верблюды, заплевывая всех окружающих, обиженно и оглушающе ревели, если что не по нраву. И регулярно были биты дрессировщиком Дюпа - высоченным и хмурым дядькой с лысиной и огромными усами - из-за чего становились еще агрессивней и гадили еще интенсивней.
И вот это все мне и надо было вычищать. В том числе самих потонов, на которых приходилось забираться по сбруе и вымывать из их шерсти последствия плевков и прочих испражнений от их же сородичей.
Именно так я и упала. Упал.
Одно из чудовищ сбросило Николаса, когда тот сидел на спине. Он рухнул на землю... и, для всех окружающих, потерял память.
Этот привычный сценарий бразильских сериалов, до которого я додумалась сразу, позволял мне ошибаться и осторожно расспрашивать по меньшей мере о том, как Нико сюда попал. А сам факт, что он-она не обзавелся друзьями и родственников у него вроде бы тоже не было, а значит ни с кем близко не общался, не давал окружающим возможности поймать меня на откровенной глупости или незнании реалий.
Просто потому что со мной особо-то и не разговаривали.
А я разгребала дерьмо, сатанея, порой, от ненависти к происходящему. И держала глаза и уши открытыми, изучая обстановку - надеясь как можно скорее избавиться от навязанной мне доли.
И плача по ночам, зажав себе рот ладонями.
Самое что интересное, слезы не были свойственны мне раньше… Но вместе с этим телом мне достались, похоже, его гормоны - я не могла сдерживаться. Или же все выглядело настолько безрадостно и бесперспективно, что ломало даже меня?