Вудсток, или Кавалер - стр. 26
– Который когда-либо воровал оленину, – перебил его Томкинс. – Ну-ну, виноват, перебил тебя.
– Да будет тебе! – закричал егерь. – Если в кои веки мне и попался на пути олень и я его подстрелил, так не оттого, что я на руку нечист, а просто чтобы у старухи Джоун сковородка не заржавела; а что до серебряных мисок, кружек и прочего, уж я скорее выпью расплавленного серебра, чем стащу что-нибудь из этой утвари. Вот я и не хочу, чтобы меня обвиняли или подозревали в краже. Если желаешь принять сейчас – будь по-твоему! А если нет – считай, что я чист.
– Вот как? – сказал Томкинс. – А кто будет считать, что я чист, если им покажется, что кое-чего поубавилось? Конечно, уж не достопочтенные комиссары: они смотрят на замок как на свою собственность. Правильно ты говоришь, тут нужна осторожность. Надо быть простофилей, чтобы запереть дверь и уйти. А что, если мы оба переночуем там? Ни один из нас не сможет ничего тронуть без другого.
– Ну, что до меня, – ответил егерь, – то мне надо бы пойти домой, устроить поудобнее старика баронета и мисс Алису: старуха Джоун маленько в уме повредилась и вряд ли без меня справится. Но мне-то, по правде говоря, не очень хочется сейчас видеть сэра Генри – он и так не в духе после сегодняшних передряг, а в хижине может кое с кем встретиться, и это вряд ли охладит его гнев.
– Вот жалость, – заметил Томкинс, – из себя такой почтенный и видный человек, а туда же – к зловредным роялистам! Да еще без брани ни шагу, как вся эта змеиная порода.
– Да уж, надо сказать, у старого баронета нрав крутой, ругань у него с языка не сходит, – усмехнулся егерь. – А что поделаешь? Привычка – никуда не денешься! Вот если бы ты сейчас вдруг увидел майский шест{64}: вокруг шеста пляшут веселые ряженые под звонкие дудки и барабаны, колокольчики звенят, ленты развеваются. Парни скачут и хохочут, девушки подпрыгивают так, что видны пунцовые подвязки на голубых чулках. Думаю, что и ты, друг, поневоле стал бы пообщительнее, забыл бы степенность, отбросил бы свою высокую шляпу в одну сторону, ненасытный палаш – в другую и начал бы прыгать, как дурни из Хогс-Нортона, когда свиньи играют на органе{65}.
Индепендент свирепо обернулся к егерю:
– Послушай ты, зеленая куртка, вот как ты говоришь с человеком, чья рука ведет сейчас плуг? Надень лучше узду на язык, а то несдобровать твоим ребрам.
– Слушай, брат, ты мне не угрожай, – ответил Джослайн, – я ведь тебе не старый баронет, мне не шестьдесят пять лет, по силе и ловкости я тебе не уступлю, а может, я еще и покрепче, а что помоложе, то наверняка. И что это ты так взъелся на майский шест? Вот знал бы ты здешнего парня, Фила Хейзелдина, он был первый плясун от Оксфорда до Берфорда!