Все пути твои грешны - стр. 40
Сейчас происходило тоже самое, Леванский подкатил к женщине, которая ему нравилась и не спросил, лисий сын, а можно или нет? Никогда Ворон не лез к его подружкам, это же святое было, а его, значит, можно растоптать, размазать и за борт выбросить?
В общем, он к Леванскому подошел и по уху всыпал, как следует, от души. Давно хотел, да не мог себе позволить. Лила отскочила в сторону и убежала. Правильно сделала. Тут Леванский поднялся, глаза его кровью налились, волосы дыбом встали и пошел буром, кинулся, головой ударил и пошла драка. Потом Корнею было ужасно стыдно, но это потом, а тогда он себе всё разрешил. Выпустил обиду наружу. Был он раза в два сильнее высокого и худого Леванского. Знал, но не остановился. В общем, подрались они на славу, разукрасили друг друга синяками. Корней один хук пропустил и теперь валялся, не скорчившись от боли. Оказывается, Леванский не был таким жалким хлюпиком, как представлялся. Удар он держал стойко и кулаками махал, как сумасшедшая мельница, хотя в нормальном бою, с реальным противником, долго не выстоял бы.
Отпустила боль, голова гудела и он лег, расправив руки. В небе собиралась гроза и сверкала молния. Рядом сопел и вытирал кровь из носа его дружок, Грек. Развлеклись, мальчики, ничего не скажешь. Как теперь в глаза друг другу смотреть?
– Ты чего? – прошипел Леванский и выплюнул зуб. – Совсем с катушек слетел?
– Это ты чего? Лила твоя подружка, что ли?
– Да я ничего не делал, морда ты свиная… Я ей про нашу академию рассказывал, и про тебя, балда, между прочим.
– Видел я, как ты рассказывал, даже меня сексуальным смрадом накрыло!
– Корней, я всегда такой был, если красотку вижу, мне ее обаять надо. А ты чего вдруг в моралисты записался, или… (он нехорошо расхохотался и упал на красный песок, хлюпая и квакая) …я понял, ты на нее запал, дружище!
– Не дружище я тебе, Грек. Теперь каждый сам за себя. Мне Лила понравилась, впервые за много лет, сердце тронула. А тебе только бы до ее прелестей добраться!
Громыхнуло, молнии исчертили черное небо и полился на них странный теплый дождь. Леванский умылся, кровищу по физиономии размазал. Походил он на вампира, которому клыки обломали. Никогда еще они не были соперниками, и от этого чувства щекотало где-то в затылке. С одной стороны было неприятно, неудобно что ли, а с другой стороны, интерес возрос. Война, значит. Пусть будет война.
– Победит сильнейший!
– Как скажешь, Серый. Только я ее, может, полюбил по-настоящему.
– Да не для тебя, Корнеюшка, эта дамочка. Посмотри на себя, мужлан ты неотесанный, деревенщина невоспитанная. Звездолётчик-дальнобойщик. Смешной, нелепый, от моды отстал, неуклюжий совсем. Ты же ей даже стихи прочитать не сможешь! Да-да, сердце у тебя большое и добрый ты, как медвежонок. Я тебя знаю, как облупленного: не романтик ты ни хрена и никто никогда из женщин тебя всерьез не воспринимал, не обижайся!