«Вратарь, не суйся за штрафную!» Футбол в культуре и истории Восточной Европы - стр. 63

Скуиньш сравнительно поздно воспользовался шансами, вытекающими из его немецко-латвийского происхождения. Тем не менее именно это дало ему возможность в 1941 году перебраться из Риги непосредственно в Берлин[181]. Позже, в ГДР, где он руководил институтом при Немецкой строительной академии, он оказал влияние – пусть в неравной степени – на внешний облик двух известных зданий. В течение двух лет с 1949 года он возглавлял архитектурный отдел проектной мастерской нового здания советского посольства в Восточном Берлине, а в 1953/54 году состоял главным архитектором в мастерской по проектированию здания оперы в Лейпциге[182]. Достойно упоминания и то, что в 1945–1948 годах Скуиньш занимал пост архитектора при магистрате Большого Берлина, ибо именно в этом качестве ему, возможно, иной раз случалось поглядывать на олимпийский комплекс 1936 года, вспоминая при этом свой проект площади Победы в Риге. Соответствующие ассоциации могут возникнуть и у нас, поскольку оба проекта вполне соразмерны по размаху. По крайней мере, ясно, что в этом случае в Латвии замахнулись на градостроительный проект фактически масштаба «большой диктатуры»; провал же замысла объясняется тем, что в Риге 1930-х годов не предполагалось никаких крупных спортивных мероприятий международного уровня с фиксированными сроками проведения – таких, как Олимпийские игры, например, для которых Берлин был просто вынужден подготовиться.

Массовым мероприятием, для которого площадь Победы даже в недостроенном состоянии была признана удовлетворительной, стал вошедший в анналы латвийской истории певческий фестиваль 1938 года. Ему было суждено остаться самым крупным мероприятием в Риге, проведенным здесь, на левом берегу Западной Двины, хотя даже в 1940 году та многофункциональная площадь, какой желал видеть ее Ульманис, все еще не сформировалась здесь настолько необратимо, чтобы могла показаться советской власти, даже с учетом политико-идеологических корректив, стóящим завершения проектом[183]. Половинку названия сохранила, впрочем, и при советской власти, и после нее бóльшая часть этой территории: с послевоенных лет в топографию Риги она вошла не как площадь, а снова как парк[184]. Архитектурный акцент местности с тех пор представляет один-единственный, сооруженный в 1985 году и неоднозначно воспринятый в постсоветской Латвии памятник.

Несмотря на провал проекта площади Победы времени Ульманиса, в нем бесспорно нашла выражение некая до сих пор неизвестная форма прославления спорта. Вместе с тем остается неразрешенным вопрос, в какой мере в то время, когда над этим проектом велась работа, переоценка коснулась конкретно футбола, о чем свидетельствует учрежденный президентом Ульманисом кубок. В 1937-м и в два последующих года ведущие футбольные команды страны были приглашены, помимо ежегодной борьбы за титул чемпиона, сразиться между собой также и за кубок, что было гораздо престижнее любого прежнего регулярного соревнования, не считая чемпионата страны. Дважды, в 1937 и 1939 годах, кубок завоевывал восьмикратный чемпион Латвии клуб «Ригас футбола клубс», тогда как в 1938 году он достался клубу, которому в титуле чемпиона регулярно отказывали. Название этого клуба было, между тем, иным, чем при его создании в 1927 году; ибо после того, как в течение более чем десяти лет он производил фурор как «Рига вандерер» (SV Riga Vanderer), внезапно обнаружилось, что по вступлении в силу одного из принятых режимом Улманиса законов о леттизации имен в стране название его, как и имена тысяч частных лиц, подлежит адаптации к латышской языковой среде. Так старое название клуба уступило новому, «Ригас вилки» (Rīgas Vilki, «Рижские волки»), образованному вполне во вкусе Ульманиса. В очередной раз политический акт, который, казалось, должен был бы затрагивать в большей степени иные сферы жизни, нежданно быстро возымел характерные последствия и в области спорта.