«Вратарь, не суйся за штрафную!» Футбол в культуре и истории Восточной Европы - стр. 64

Еще более нежелательным, чем непривычно звучащие названия клубов, режиму, возглавившему Латвию в 1934 году и столь упорно озабоченному единством народа, должно было представляться выяснение отношений между приверженцами разных клубов – побочное явление футбола, о котором тогда слишком охотно умалчивали и о котором в результате осталось не слишком много упоминаний. Известно все же, что ни одного клуба оно не коснулось так сильно, как СК «Рига вандерер», или ФК «Ригас вилки». Если, как в тогдашней Риге, многие лучшие футбольные команды собирают своих почитателей на ограниченном пространстве, случаи проявления силы априори предсказуемы; в нашем же конкретном случае причина их была в том, что клуб «Рига вандерер» в 1927 году непосредственно после своего основания и вопреки прежним заверениям успешно переманил ряд игроков из «Ригас футбола клубс». Разногласия вспыхивали, среди прочих, из-за кандидатуры игрока национальной сборной Арвида Юргенса (1905–1955) – вратаря того состава сборной, который в 1924 году участвовал в Олимпийских играх в Париже.

В 1936 году Юргенс в очередной раз стал олимпийским победителем, на сей раз благодаря своей страсти к хоккею, которую переживал особенно сильно с 1932 года и которая обеспечила ему возможность принять участие в Зимних играх в Гармиш-Партенкирхене. В дальнейшем свою многосторонность он доказал в баскетболе: в этом виде спорта он входил в состав команды, одержавшей победу на чемпионате страны 1925 года. Тройной талант Юргенса сделал его одним из величайших спортивных идолов в истории Латвии – хотя «историю Латвии» и здесь, впрочем, опять же можно заменить на «историю Риги», поскольку в 1920–1930-х годах ни в одном из указанных видов спорта он не участвовал в соревнованиях, проходивших вне столицы.

Если во времена Ульманиса еще существовали конфликты вроде тех, что затронули Арвида Юргенса, «Рига вандерер» и «Ригас футбола клубс», то в первые же годы советской власти они были улажены благодаря преобразованию ландшафта латвийских клубов. То, что ядро довоенных команд в полном составе вошло в одну из вновь сформированных команд, произошло абсолютно случайно. Ибо объявленное в 1939 году «переселение», о котором говорилось выше в связи с архитектором Скуиньшем, как и бегство в 1944 году, когда многие сочли изгнание меньшим злом ввиду предстоящего возвращения в Прибалтику советской власти, нанесли урон, само собой разумеется, и кругу спортсменов высокого класса. Юргенс, к примеру, умер в канадском Монреале, где основал один из центров латышской эмиграции за океаном.