Возлюбленная белого хищника - стр. 33
Часы на экране мобильного телефона подсказали, что моя свобода закончится через сорок минут. Если взять такси, этого времени хватит, чтобы съездить к родителям.
«Шлюха! — кричал отец, когда я, беременная, уходила из дома. — Не смей возвращаться».
Я и не собиралась, но судьба заставила запихнуть гордость куда подальше.
Не откажут ведь дедушка и бабушка в помощи страдающей внучке? Не прогонят единственную дочь, попавшую в трудное положение? Не настолько же они бессердечные?
Сейчас мне как никогда была нужна поддержка родителей.
Пожалуйста, умоляю, мама, папа, станьте моей опорой. Одна я не справлюсь.
Тратиться на такси в моей ситуации было глупо, но иначе я бы не успела забрать Молли от врачей вовремя, да и не ходили автобусы в этот элитный коттеджный район на окраине города. Там каждая семья имела по несколько машин.
Дом моих родителей на фоне соседских выглядел скромно. Одноэтажный, большой, но без изысков, он не отвечал амбициям Магнуса Бьерна. Никогда отец не говорил об этом вслух, но я видела, что его буквально распирает от желания оказаться на самой вершине социальной лестницы. К своим годам отец добился многого, поднялся с самых низов, если верить матери, но того, что он имел, ему было безумно, катастрофически мало.
Он мечтал о большем. Мечтал стать самым богатым, самым уважаемым среди своих знакомых, войти в круг избранных. Не знаю, о каком круге избранных шла речь, но иногда слышала, как отец упоминает об этом желании в разговорах с матерью.
Его тщеславие не имело границ, огромное, как галактика. Возможно, поэтому отец с самого детства держал меня в строгости — хотел, чтобы и дочь у него была самая лучшая. Идеальная.
Никаких мальчиков, никаких свиданий, подруги только проверенные, одобренные семьей. Учеба, танцы, иностранные языки, кулинарные курсы — я не чувствовала себя в клетке, потому что моя жизнь была расписана по минутам.
С Хаконом мы познакомились в тренажерном зале. Занятия спортом отец одобрял, считая, что женщина должна держать себя в форме. Он никогда не жалел денег на мой внешний вид. Маникюр, педикюр, одежда дорогих брендов, салоны красоты. Мать зорко следила за моей фигурой, отец — чтобы никто раньше времени не сорвал его ухоженный, оранжерейный цветочек.
Хакон сорвал. И вот тогда я впервые ощутила все цепи, что меня сковывали: стоило дернуться, пойти против воли родителей — и, натянувшись, эти цепи пронзительно зазвенели.
Такси выпустило меня перед высоким глухим забором, увитым плющом. Несколько секунд я нерешительно мялась перед воротами, затем позвонила. Никто не открыл. Время поджимало. Повернувшись к камере домофона, я сильнее вдавила палец в кнопку звонка. Спустя вечность на пороге возникла Хельга, полноватая женщина, вот уже десять лет работавшая на нашу семью.