Возлюби ближнего своего. Ночь в Лиссабоне - стр. 64
Перед входом в отель ему встретился Рабе.
– Добрый вечер, – сказал Керн, вытащил пачку сигарет и протянул Рабе. Тот отпрянул и поднял руку, словно хотел защититься от удара.
– Простите, – смущенно сказал Рабе. – Это я нечаянно… непроизвольный рефлекс…
Он взял сигарету.
Штайнер уже две недели работал официантом в кафе «Зеленое дерево». Была поздняя ночь. Хозяин ушел спать два часа назад, в кафе оставалось всего несколько посетителей.
Штайнер опустил жалюзи.
– Закрываемся! – сказал он.
– Выпьем еще по стакану, Иоганн! – ответил один из посетителей, столяр, с физиономией, похожей на огурец.
– Ладно, – ответил Штайнер. – «Миколаш»?
– Нет, венгерского больше не надо. Дай-ка нам теперь доброй сливовицы.
Штайнер принес бутылку и стаканы.
– Выпей с нами, – пригласил столяр.
– На сегодня хватит. А то напьюсь.
– Ну и напейся. – Столяр потер свою огуречную физиономию. – Я тоже напьюсь. Ты представь: третья дочь! Сегодня утром выходит акушерка и говорит: «Поздравляю, господин Блау, третья здоровая дочка!» А я-то думал, что наверняка будет парень! Три девки, а наследника нет! Как тут не спятить? Как не спятить, Иоганн? Ведь ты же человек, можешь понять!
– Как не понять, – сказал Штайнер. – Стакан побольше?
Столяр грохнул кулаком по столу.
– Дьявольщина, ты чертовски прав! Вот в чем дело! Стаканы побольше – это идея! И как это я не додумался!
Они взяли стаканы побольше и пили целый час. После чего столяр окосел и начал клясться, что жена родила ему трех парней. Он с трудом расплатился и, шатаясь, отбыл в сопровождении собутыльников.
Штайнер убрал посуду. Он налил себе еще один полный стакан сливовицы и выпил. В голове у него гудело.
Он сел за стол и глубоко задумался. Потом встал и пошел в свой чулан. Порывшись в вещах, он извлек фотографию жены и долго глядел на нее. Он ни разу ничего не слышал о ней. Он никогда ей не писал, поскольку знал, что ее переписка перлюстрируется. Он думал, что она, наверное, уже развелась с ним.
«Дьявольщина! – Он встал. – Может, она давно уже с другим и забыла меня! – Он разорвал фотографию пополам и бросил обрывки на пол. – Надо выбраться из этой западни. Иначе я пропал. Я мужчина, я живу один. Я – Иоганн Губер, больше не Штайнер, и точка!»
Он выпил еще стакан, потом запер кафе и вышел на улицу. Недалеко от Ринга к нему пристала какая-то девица.
– Пойдешь со мной, котик?
– Да.
Они пошли рядом. Девушка испытующе наблюдала за Штайнером со стороны.
– Ты даже не взглянул на меня.
– Взглянул, – возразил Штайнер, не поднимая глаз.
– Непохоже. Я тебе нравлюсь?
– Да, ты мне нравишься.