Восхождение Эль - стр. 23
– Не волнуйтесь, императорское величество. В венах вашего сына будет течь кровь Сента… Сны – это всего лишь сны.
Она хотела сказать что-то ещё, может, признаться, что скучала и в глубине души очень ждала его, но тут всё тело ударило очередной схваткой изнутри, по пояснице чирканула тупая пила, продолжая свою прерванную ненадолго работу. Халь почувствовала, как расходятся тазовые кости и явно услышала треск. Он шёл снизу, заканчивался давлением на виски с внутренней стороны черепа, и никому, кроме неё самой, не был слышен.
Халь дёрнулась несколько раз, зажимая в себе крик, затем боль вышла за рамки, и она сипло закричала уже надорванным горлом. Не думая, как выглядит перед своим тайным любовником из сокровенных снов, Халь извивалась куском пергамента на открытом огне, шлёпалась по простыне, залитой родовыми водами и по̀том, хватала намокший, липкий шёлк руками, словно собираясь выдрать кусок ткани и затолкать в рот. Она уже не осознавала себя как личность, а только истекающим соком и кровью шматом мяса – визжащее нечто, которое неведомая сила выворачивает на неприглядную изнанку.
Шон бесстрастно подошёл к изножью постели, присел на корточки, чтобы увидеть низ огромного, трепещущего, как студень, живота. Пузырь только что прорвался, и прорезывалась головка. Колдун оставался внешне спокойный, но чувствовал, как его охватывает сверхъестественное волнение, то самое, перед лицом разверзающейся вечности, неподвластной для понимания ни одного физического существа. Он мог многое сверх того, что доступно простым смертным, но только автоматически, вычислив интуитивно алгоритм действий, не понимая причины, принципов, основ, которые приводят к ожидаемому результату.
Сейчас всё происходило неправильно. Плод шёл не затылком, а лбом, он разогнулся и упёрся в тазовую кость, уже даже не бился, замер, не пытаясь найти пути выхода. Дух Шона оказался слишком немощен, чтобы полноценно оплодотворить реальную материю. Он частично уничтожил у зародыша необходимую волю к жизни, и никто, кроме него самого, не смог бы сейчас помочь младенцу появиться на свет.
– Я здесь, не волнуйся, – сказал Шон сам себе и упёрся одной рукой в ходящий ходуном живот. Другой схватил крошечную, отчаянно пульсирующую голову, и осторожно подтолкнул младенца в правильном направлении. Эта голова вот-вот станет его, а Шону вовсе не нужны ни внутренние, ни внешние повреждения.
Он поступал несправедливо. И по отношению к этой несчастной, в сущности, обманутой им императрице Халь, и по отношению к младенцу, который изначально планировал родиться девочкой с совершенно самостоятельной, не имеющей никакого отношения к нему судьбой. Шон украл у неизвестной девочки, которой так никогда и не будет, если не жизнь, то судьбу – точно.