Вошь на гребешке - стр. 20

Черна обогнула дерево, привычно перепрыгнула ловушку на тропе, шагнула в сторону и нагнулась, проверяя взвод самострела. Поправила длинный кол, тронула острие: яд свежий, не высох.

– И когда поумнею, – укорила она себя. – Девочка, как же. Доберусь, вправлю мозги угольщику26. Какой придурок снарядил эту дрянь?

Пришлось потерять немного времени, меняя тонкую сторожевую ветку, да к тому еще и своенравную сверх меры, на более толстую и сонную. Не хватало еще, чтобы дети пошли в лес, попали в ловушку да и повисли в кроне дерева… День – он не длится вечно.

Вдали улыбнулась синева чистого неба над поляной. Черна перемахнула ров, повисла на длинных кольях ограды и едва не сорвалась. Помянула конус тьмы27: корзина мешала, но мешала привычно, и так нелепо висеть на виду у дозора – это нечто. Пришлось высвободить руку, бросив корзину за ограду.

– Тебе помочь? – поехидствовали с ближней сторожевой вышки.

– Спускайся, – мрачно предложила Черна, одолев со второй попытки ограду и подбирая корзину. – Потолкуем.

На вышке затихли, схоронившись за невысокой оградкой. Злить гостью никто не желал. Даже теперь, когда она явилась днем, с угольной корзиной и без оружия, если не считать таковым нож при поясе, руки, ноги…

– Черна! – завизжали младшие. – Выкуп!

Эти не боялись и не прятались. Примчались на клич своих дозорных, облепили, как голодные муравьи. Пришлось выгребать из карманов все, «случайно» завалившееся туда. Бусины, ленточки, две шпильки, подобранные в замке… Несколько пуговиц – деревянных позолоченных и каменных, полупрозрачных, со сложной резьбой. Что еще? Гвоздь, ключ, свистульку, узорные формочки для изготовления свечей.

– Ну, откупилась я? – понадеялась Черна, распихивая мелюзгу и пробираясь к угольщику, уже явившемуся на шум – встречать уважаемую гостью.

Дети рассматривали подарки, делили, охали. Самые сообразительные и взрослые догадались поблагодарить. Хитрые торопливо жаловались на нехватку красных лент – таких на сей раз нет среди принесенных – как и мелких перстеньков, пусть даже самодельных.

– Как жизнь? – Черна свела широкие прямые брови на переносье.

– Милостью серебряной матери28, – угольщик пощупал оберег, солидно поклонился. – Отобедаешь?

– Когда это я отказывалась? Значит, неладно.

– Все ты в лоб, нет бы поговорить о том, о сем, дождаться стариков, – помялся угольщик, провожая в дом и усаживая на почетное место. – Наша славная дама Тэра, да продлятся её дни, хозяйка толковая. Но лес мрачнеет. Руннар ночью кого-то рвал у ворот.

– Сегодня?

– Позавчера, – быстро откликнулся хозяин лачуги, вросшей в землю до самых окон.