Воровская яма (сборник) - стр. 26
– Да, он говорил с Игнатовым, который нас направил к вам. Но что касается его знакомой, то вы ошибаетесь. Это как бы его гражданская жена. Горин оформил на нее дарственную. Она теперь ваша соседка. Вот этот участок, что рядом с вами, принадлежит певице Богатовой.
– Откуда вы это знаете? – оторопел Дрожжин.
– Имеем оперативную информацию. Только что снимал протокол на реке. Поэтому задержались. Документы уже у Игнатова.
– А что там случилось? – спросил Дрожжин. – Я слышал, его дагестанцы чем-то вывели из себя. Он отсюда по телефону Игнатову об этом говорил.
– Неприятная истории, – вычитывая написанный протокол, бросил капитан. – Будем разбираться, кто больше в этом случае виноват… Дагестанцы самозахват сделали, а полковник превысил полномочия, в результате разбился насмерть. Вот вам Игнатов повестку приказал передать.
Капитан достал из папки повестку и передал ее в руки Дрожжина.
– В понедельник к девяти утра приезжайте в наше отделение. А по вашему делу будем работать. Имущество застраховано?
– Да, застраховано, – каким-то поникшим голосом ответил Дрожжин. – Это хорошо! Все-таки будет возмещение. Ну, мы поехали. Если перечисленные вами вещи где-нибудь всплывут, поставим вас в известность. Вот, распишитесь на прощание.
Капитан протянул протокол, и Дрожжин всюду, где следует, поставил свою подпись.
Когда полицейская машина уехала, Дрожжин достал мобильный, чтобы позвонить Богатовой, но вспомнил, что, как назло, ее телефона у него нет. Тогда он кое-как прикрыл входную дверь, сел в свой «ситроен» и поехал в сторону дома Горина, находившегося, по его расчетам, в средней части дачного поселка.
Он ехал и думал, как все-таки несправедлива и коварна жизнь. Еще три часа назад Горин был у него, приезжал с красивой женщиной, излучал мужество и уверенность, казалось бы, вся жизнь была впереди, а сейчас – его нет, он мертв, а он, Дрожжин, почему-то сразу после его смерти хочет немедленно видеть его гражданскую жену и готов во что бы то ни стало ей помочь. Взял даже крупную сумму денег, если они в этой ситуации ей понадобятся. Он вспомнил неоконченный портрет и подумал, что выражение соболезнования своей клиентке – вполне достаточный и благопристойный повод для встречи. Но тут же осек себя: «Да полно тебе,
Дрожжин – притворяться, ведь не в ее портрете тут дело. Признайся хоть себе, что ты давно влюблен в эту женщину и сейчас хочешь быть рядом с ней и хоть чем-то ее утешить.
С другой стороны, – думал он, – своим появлением, я даю ей понять, что в этой ситуации такая помощь, нечто больше, чем соболезнование.