Вопреки - стр. 40
— Все в порядке? — успевает спросить Питер, почувствовав вокруг себя ощутимое напряжение.
— Да. Спасибо за завтрак, было очень вкусно, — говорю неправду, но плевать.
Меня несет из столовой, из дома. Я не совсем понимаю, куда иду. Люди, попадавшие мне на пути, благоразумно отходят в сторону, не останавливают. Все внутри клокочет. В прошлом я бы от души помял чьи-то бока, сбился бы костяшки об чью-то морду, выпустив весь скопленный негатив и отрицательную энергию. Мой психотерапевт посоветовал бы сейчас найти боксерскую грушу и выплеснуть все, что мешает адекватно воспринимать открытие.
Блять.
На глаза попадается деревянный забор. Сначала я его пинаю ногами, потом мельтешу кулаками. Костяшки ноют, кожа содрана до крови, перед глазами по-прежнему все мутно от гнева. Все лгут ради себя, ради собственной выгоды. И плевать, что для кого-то правда может стать спасением, светом в конце тоннеля.
Дочь. Растет без отца. И пока она маленькая, ей, по сути, все равно, кто папа... А если... Марьяна говорила, что замужем. Что если моя дочь считает чужого мужика папой... Из груди вырывает грозный рык.
Жгучее желание придушить Адаменко сжигает меня изнутри. Крепче сжимаю деревянную изгородь, тем самым удерживая себя от поспешно принятых решений. Нужно все хорошенько продумать, повернуть эту правду в свою сторону. Первая мысль: отсудить. Через минуту отбрасываю ее в сторону, горько усмехнувшись.
Это тупо, на самом деле забирать ребенка у матери. Детям нужна мать, плохая или хорошая, без разницы, главное, мать. Во мне сейчас говорит тот самый мелкий пацан, который не знал, что такое материнская ласка, забота и любовь. Пусть хоть дочь сполна ощутит эти чувства. И отцовскую любовь узнает. Понять бы только, как ее правильно выразить по отношению к малышке.
Выдохнув, рассматриваю разбитые в кровь костяшки. Нужно их обработать, для этого стоит вернуться в дом и попросить антисептик. Буря внутри улеглась, я спокойно возвращаюсь к административному зданию. Завтрак видимо закончился, потому что люди расходятся по своим интересам. Я поднимаюсь по ступенькам, в холле встречаю Молли.
— У вас есть чем-нибудь обработать раны? — девушка с опаской смотрит на разбитые руки, я миролюбиво улыбаюсь.
— Пойдемте со мной, я обработаю ваши раны, — раздается рядом голос Марьяны.
С внешним спокойствием встречаюсь с ней глазами. Она пытается понять, какие чувства во мне, пытается считать меня, но не получается. Иду за ней следом. Приходим в гостиную, кивает на диванчик, сама подходит к шкафу, откуда достает коробку. Возвращается ко мне, садится рядом. Отрывает коробку, достает ватные диски, бутылочку антисептика. Осторожно берет мою руку и прижимает влажный диск. Морщусь от жжения, но не выдергиваю ладонь. Ее прохладная кожа холодит мою разгоряченную. Смотрю на чуть приоткрытые губы, напрягаюсь, когда розовый язычок их облизывает. Шиплю.