Волшебная сказка - стр. 23

И Шурка впилась разгоревшимися глазенками в лицо сестры.

Презрительная улыбка скривила хорошенький Надин ротик.

– В деревню. Ха! Воображаю эту прелестную дачу в деревне, – протянула она презрительно.

– Вот глупая-то! Не все ли равно где, лишь бы на даче, лишь бы рядом было поле, лес, река, – мечтательно произнесла Шурка, еще ни разу не выезжавшая из Петрограда, из этих закоптелых стен.

– Не знаю, может быть, кого-нибудь и удовлетворит эта идиллия среди коров и навоза, а мне совсем не улыбается провести лето где-то в глуши, – все так же пренебрежительно тянет Надя и с убийственным хладнокровием смотрит Шурке в глаза.

Шурка разочарована. Шурка огорчена, огорчена самым искренним образом в своих лучших чувствах. Ей, собственно говоря, жаль Надю, хоть та «барышня» и «белоручка», каковых Шурка не выносит. А все-таки жаль смотреть на ее всегда печальное лицо, грустные глаза. Вот и хотелось порадовать сестренку доброй вестью, а она оказалась Наде ни к чему, эта добрая весть, и Шурке становится искренне досадно. Какая она, Надя… Сердца в ней нет… Эгоистка. Хотя бы папашу пожалела, папаше нужен деревенский воздух, а она…

Темные глазенки Шурки мгновенно загораются гневом. Какое негодующее личико у нее сейчас! Но Надя точно ничего и не замечает и говорит мечтательно:

– А какой я сон сейчас видела! Нашла тысячу рублей и купила на них бархатное платье, шляпу со страусовым пером и бриллиантовую брошь.

Гнев Шурки мгновенно разрастается до геркулесовых столпов при этом сообщении. Как смеет она видеть такие сны, эта лежебока Надя! Дух бурного протеста обуревает Шуркину душу.

– Не надо было бархатное покупать, лучше шелковое, теперь все шелковые костюмы носят, а ты и не знала! Ах ты, модница! – язвит девочка сестру.

Надя вспыхивает, в свою очередь, как порох.