Во имя любви - стр. 52
– Элиас и Гарри будут рады твоему возвращению, – заметил Кэмден.
– У них своя жизнь. К тому же они уже привыкли жить без меня.
– Теперь им придется жить и без тебя, и без Питера. – Кэмден вздохнул и добавил: – Прости, мне не следовало это говорить.
Пен с удивлением посмотрела на него.
– Господи, Кэм, ты передо мной извиняешься? Я думала, ты утратил такую способность.
Кэмден поджал губы, однако, оставался спокойным. А жаль… Ей было бы легче бороться со своим влечением к нему, если бы он разозлился. Увы, сейчас на его лице не было ни намека на неприязнь.
– Во время нашего путешествия я был груб по отношению к тебе, – проговорил он со вздохом сожаления.
Пенелопа невесело рассмеялась.
– И теперь, Кэм, ты признаешься в этом?
Выражение его лица не изменилось.
– Ты знаешь, почему так выходило.
– Да, ты говорил.
Развивать эту тему Кэмден, к счастью, не стал. Ох, как же мучительно было сознавать, что Кэм ее хотел, но не мог отдаться на волю чувств.
– Я надеялся, что честность разрядит ситуацию, – добавил он все-таки.
– Увы, этого не случилось, – со вздохом пробормотала Пен.
«Интересно, поцелует ли он меня на прощание?» – подумала она неожиданно. Ведь ей требовалось совсем немного. Всего один поцелуй, который она могла бы запомнить на всю жизнь. Хотя ей и так уже было, что вспомнить.
– Не случилось потому, что ты меня не хочешь? – спросил Кэмден. – Или потому, что хочешь?
Пенелопа вздрогнула и отпрянула, пролив немного вина.
– Кэм, я…
– Господь свидетель, это было бы неправильно. Ведь я ухаживаю за другой женщиной. А ты – сестра моего друга. Мы вместе выросли. – Голос герцога дрогнул, когда он добавил: – Но признайся, что ты меня хочешь. Ибо неизвестность сводит с ума.
Пенелопе ужасно не хотелось все это слышать. Не хотелось отчасти потому, что она, безнравственная, сейчас горела желанием броситься в объятия Кэмдена и умолять его проделать с ней… множество совершенно запретных вещей. Пен отошла к балюстраде, чувствуя, как гулко колотится ее сердце. Ох, она едва не раскрыла Кэмдену свою тайну, хотя и поклялась, что он никогда не узнает о ее любви. А его жалость… она была бы страшнее смерти.
– Кэм, зачем тебе мои признания? Ведь в этом нет никакого смысла…
Он забрал у нее бокал и поставил его на балюстраду рядом со своим.
– Мне нужно знать, вот и все.
– Нет, не нужно, – возразила Пен – и вдруг тихо застонала. Стоявший на продуваемой легким бризом террасе, с непривычно взъерошенными волосами и горящими страстью глазами, Кэмден казался ей сейчас самым красивым из мужчин.
И тут он схватил ее за руку: