Внешняя политика России в условиях глобальной неопределенности. Монография - стр. 22

Если указанные факторы перестанут быть латентными, в политике большинства стран возрастет роль военной составляющей. С высокой долей вероятности можно предсказать интенсификацию гонки вооружений. Экономический и политический постреализм уступят место различным «теориям хаоса», оправдывающим агрессивные действия государства во враждебном окружении[35].

Два десятилетия назад академик Н.Н. Моисеев предупреждал, что политические последствия экологического кризиса, кризиса всей современной цивилизации куда глубже, чем это может представить общественность. Если же состояние «устойчивого развития» понимать не в том примитивном смысле, как его "понимают политики и экономисты", а как иное словесное выражение, движение к эпохе ноосферы и реализацию принципа коэволюции, то надо признать, что человечеству предстоит долгий путь, наполненный трагедиями планетарного масштаба.[36] С точки зрения реальностей сегодняшнего дня такое прочтение представляется особенно актуальным. По аналогии с номенклатурой, принятой в точных науках, можно назвать теорию выдающегося российского ученого «М-Трактовкой» концепции «устойчивого развития». Приходится констатировать, что пока мировое сообщество прошло минимальную часть «долгого пути» от основополагающего конгресса по окружающей среде и развитию в Рио де Жанейро (1992) до реализации стратегии устойчивого развития цивилизации. Между тем, современные исследования продолжают подтверждать вероятность разрушительного исхода планетарного развития по модели экономической глобализации. В этом вопросе в последнее время наблюдаются как минимум две тревожные тенденции. Первая из них связана с тем, что в периоды экономических кризисов экологическая тематика всегда отступает на задний план, уступая место дискуссиям о необходимости возобновления экономического роста. Концепции такого рода, проповедуемые, например, МВФ и Всемирным банком связаны скорее с разрушением природной среды, а не с ритуально декларируемым «устойчивым развитием» в его ограниченном понимании. Более того, правительства зачастую отдают себе отчет в этом и прибегают к давлению на научно-исследовательские сообщества, занятые в области экологической прогностики. Темы защиты окружающей среды, особенно указывающие на опасности разрушения региональных экосистем, намеренно табуируются. Например, не так давно гражданское общество США сделало достоянием общественности факты цензуры по отношению к соответствующим исследованиям Федерального агентства по защите окружающей среды.[37] Если подобная практика имеет место в США, есть все основания предполагать аналогичные действия правительств в других индустриальных странах и, в не меньшей степени, в государствах «второго» и «третьего» мира, проходящих разные стадии технологической модернизации. Вторая тенденция отражает ослабление регулирующей роли государства в целом, а также перераспределение природоохранных компетенций в пользу транс – и субнациональных акторов. Такие организации намного сложнее привлечь к экологической ответственности, что связано как с мигрирующими производствами, так и с юридической «неуловимостью» реальных собственников, замаскированных за длинными списками номинальных владельцев. Связь экологической тематики с политическим развитием мировой системы очевидна. Прогностические модели неумолимо свидетельствуют о том, что в ближайшие десятилетия определяющее значение в истории общества будут играть его взаимоотношения с окружающей средой.