Винная соната - стр. 16
- Дорожного сундука с личными вещами у меня, как я понимаю, не имеется? – на всякий случай поинтересовалась я у Герарда – он как раз устроился на сиденье напротив.
- Всё ваше имущество... хм, то, что от него, простите, осталось, перешло в королевскую казну. И не подумайте, что вы исключение. Так судебные приставы поступают со всеми, кто подорвал доверие государя или нарушил закон. Ваше счастье, что сир Альвин де Бейль жив, и имение пока принадлежит ему. Иначе у вас не осталось бы и дома.
Экипаж, преследуемый выкриками жадной до зрелищ толпы, которая сегодня не получила своей дозы острых ощущений, тронулся. А адвокату потребовалось ещё десять минут, чтобы от своих размышлений вернуться к начатому разговору.
- Другое дело, мадам, что вам придётся запасаться терпением, чтобы более-менее сносно сосуществовать под одной крышей с вашим батюшкой, уж не взыщите за правду. У сира Альвина нрав, надо признать, непростой... Как говорят в народе, не сахар. Временами у него и вовсе припадки случаются...
- Буйный, что ли? – ужаснулась я. Перспектива оказаться в незнакомом доме один на один с сумасшедшим хозяином нравилась мне всё меньше.
Перед тем, как ответить, мэтр Герард замялся, нервно комкая носовой платок, в который только что сморкался, выудив его из-за манжеты своей белой сорочки, проглядывающей под мантией.
- Понимаете, это дело давнее... амурное... Я тогда частенько бывал в Бейле: моя младшая сестра трудилась в замке прачкой. Да-да, я выходец из простонародья, а своего нынешнего положения достиг благодаря упорному труду и честолюбию... Так вот, о чём это я? Через полгода после вашего рождения мадам Изабетта, ваша матушка, влюбилась в молодого красавца – заезжего торговца пряностями и... тайком сбежала с ним. Слуга, как прознал о том, немедля сообщил вашему отцу. И только он это сказал, как в замке раздался не то человеческий вопль, не то звериный вой. Сир Альвин свалился замертво и лежал на спине, бледный как полотно, с закрытыми глазами. Долго он так пролежал – до самой темноты. Потом, хотя и встал, ещё несколько дней молчал, точно немым сделался. Позже он, конечно, снова заговорил и вроде как в себя пришёл. Но иногда, бывает, срывается – и людей не узнаёт: мужчин принимает за торговца-прелюбодея, а женщин – за свою сбежавшую неверную супругу...
- Не узнаёт – это дело поправимое; главное, чтобы с топором на людей не кидался, – пробормотала я, вспомнив своих, теперь уже бывших соседей со второго этажа: там муж с женой так ругались, что ревнивец, чуть увидев незнакомого мужика рядом с подъездом, сразу за топор хватался.