Винная соната - стр. 18
Услышав такое родное для меня слово «виноделие», я подобралась, как гончая, почуявшая появление дичи. В той плачевной ситуации, которую мне обрисовал адвокат, это слово засияло для меня подобно неоновой вывеске в непроглядной ночной темноте. «Всё не так уж безнадёжно, – сказала я себе, приободрившись. И прибавила, кстати вспомнив знаменитую фразу из моего любимого произведения Ильфа и Петрова: – Это тот случай, когда спасение утопающих – дело рук самих утопающих!» По моему твёрдому убеждению, наличие виноградников в захудалом имении являлось той самой козырной картой, которая может предотвратить разгромный проигрыш в игре, начатой до моего появления.
7. Глава 5
- Поначалу дела у сира Гилдаса пошли неплохо, – продолжал между тем Герард, бросая на меня внимательные взгляды: будто хотел убедиться, что я его слушаю. – Урожаи первых лет выдались хорошие – и винодельня заработала в полную силу. Сир Гилдас наладил сбыт своей продукции – купцы охотно покупали у него вино, которое пользовалось большим спросом в соседних городах: Ланси, Вержераке, Дорезе и Ниможе. И тогда монахи из аббатства Святого Лойола, зорко наблюдавшие за успехами сира Гилдаса, удумали увеличить размер арендной платы. Сир Гилдас рассердился и обругал монахов волками в овечьих шкурах. Как говорится, пришла беда – отворяй ворота. Сир Гилдас немолод уж был, подцепил какую-то хворь, а тут ещё все эти заботы навалились... В общем, слёг сир Гилдас да так больше и не поднялся...
Адвокат прервался – повозка угрожающе накренилась, угодив колесом в очередную колдобину, и мы оба замерли в невольном страхе. Вообще же, лично меня всю дорогу не покидало стойкое ощущение, что добраться до Бейля на полностью уцелевшем транспорте нам поможет только чудо. Повозка всё время издавала странные звуки и жалобно скрипела, точно на последнем издыхании, и мне казалось, что ещё немного – и она либо потеряет колёса, либо совсем развалится.
- После смерти сира Гилдаса положение в Бейле сразу стало угрожающим, – чуть погодя, убедившись, что опасность миновала, продолжил Герард. – Сир Альвин, который тогда только вернулся из военного похода, принялся сам управлять имением и управлял из рук вон плохо. А ведь ему ещё надлежало платить налоги в королевскую казну. Сир Альвин жаловался всем и даже самому королю, что монахи поставили его в такое положение, при котором налогов не соберёшь. А тут ещё мадам Изабетта сбежала с любовником, оставив мужа с младенцем на руках... Сир Альвин стал чернее тучи, а позже пристратился к чрезмерному потреблению вина. Хозяйство тем временем без нужного присмотра пошло вкривь и вкось. И всё равно сир Альвин не подпускает монахов к тому земельному участку, который его батюшка взял в аренду. Он заявил им, что нашёл на чердаке какой-то старый, пожелтевший, почти истлевший план, на котором ясно, как божий день, видно, что эта земля принадлежит не аббатству Святого Лойола, а имению Бейль. Монахи, конечно же, возмутились, затеяли судебный процесс. На тяжбу тоже нужны деньги, а денег у сира Альвина нет, – пришлось залезать в долги. Адвокат (кто бы мог подумать, что обманет, стервец?), которого нанял сир Альвин, клялся и божился, что выиграет дело, шесть лет доил его, как корову, потом пропустил срок, и всё пропало. Но и это ещё не всё: нужно возместить монахам судебные издержки, они пригрозили, что ждать не будут ни одной минуты. Не отдаст сир Альвин денег или землю честью – попадёт под опись. А срок не за горами – через полгода.