Винная соната - стр. 15
Во дворе с раскисшей землёй и мутными лужами, под мелким колючим дождиком и низкими свинцово-серыми тучами, меня ждала повозка, обтянутая плотной чёрной тканью. Я невольно вздрогнула, сравнив её с похоронным экипажем.
- Разве нельзя снять этот траурный креп? Зачем это нелепое напоминание о смерти, когда мне повезло избежать её? – высказала я своё возмущение Герарду, который, вцепившись в мой локоть, вознамерился, по всему видно, провожать меня до самой повозки.
- Ничего не могу с этим поделать, – со вздохом ответил адвокат. – Таков обычай: эти декорации носят символический характер – для короля и его двора вы умерли. Отныне вы в пожизненной опале. Люди, живущие на тех землях, по которым мы будем проезжать, не должны видеть вас.
- Мы? – изумилась я и резко повернулась к Герарду лицом. – Вы едете в Бейль вместе со мной? Скажите, мэтр, зачем вы мне помогаете? Мы ведь не родственники, нет?
- Нет, – мотнул головой адвокат так, что его шикарный парик (который, правда, уже начал терять форму, подмокая) слегка съехал набок. – Но я всегда хотел, чтобы вы, как это ни странно для вас прозвучит, были моей дочерью. Жаль, что ваша матушка, с которой вы похожи как две капли воды, не меня выбрала себе в мужья. И даже не в любовники...
Герард снова тяжело вздохнул и опустил глаза. Он выглядел сейчас таким несчастным и жалким, что мне захотелось как-то подбодрить его.
- Ну что ж, – почти весело сказала я, – милости прошу к моему шалашу. – И, перехватив удивлённый взгляд Герарда, исправилась: – Простите, я хотела сказать: добро пожаловать в мой дорожный экипаж. В конце концов, я вам должна, а отблагодарить могу лишь своим гостеприимством. Кстати, буду весьма признательна вам, если во время нашего долгого путешествия вы ознакомите меня с положением дел в моём родовом имении. Хочу, чтобы вы знали, что из-за той невыносимой боли, которая мучила меня во время пыток, я периодически теряла сознание. Что, в конечном итоге, привело к потере памяти.
- Мне очень жаль, – искренне посочувствовал мне добродушный мэтр Герард. И, кажется, даже прослезился.
Он снял висевший на жерди фонарь, внутри которого робко трепетал язычок жёлтого пламени, чтобы затем подвесить его на железной скобе внутри повозки. Поскольку во время путешествия меня, по словам адвоката, никто не должен был видеть, окна в экипаже не были предусмотрены: чтобы я, не дай Бог, не вздумала выглядывать из них, привлекая к себе взоры случайных прохожих. Таким образом, фонарь оставался нашим единственным источником освещения.
Я приподняла подол своего платья, которое в своём нынешнем состоянии больше походило на какое-то грязное рваньё, и забралась в повозку. Быстрым взглядом окинув её более чем скромный интерьер, приуныла: о комфорте во время поездки придётся забыть. Но не беда – не всегда же ты, Нина Никитична, путешествовала бизнес-классом!