Вешние воды - стр. 6

– Я знал девчонку в Манселоне, – сказал телеграфист. – Может, ты ее знал? Этель Энрайт.

Не стоило продолжать. Он будет краток. Изложит голые факты. К тому же сейчас лютый холод. Холодно стоять на продуваемой ветром платформе. Что-то подсказывало ему, что продолжать бессмысленно. Он оглянулся на оленину, наваленную кучей, закоченевшую на холоде. Пожалуй, им тоже случалось любить. Одни были самцами, другие – самками. Самцы с рогами. Сразу можно отличить. Не то что с кошками. Во Франции разводят кошек, а не лошадей. Франция отсюда далеко.

– От меня жена ушла, – выпалил Скриппс.

– Не удивительно, если ты расхаживаешь с чертовой птичкой, торчащей из-под рубашки, – сказал телеграфист.

– Что это за город? – спросил Скриппс.

Недолгий миг духовного родства, возникшего между ними, испарился. Да и не было между ними родства. Но могло бы быть. Теперь уж без толку. Без толку пытаться поймать то, что ушло. Упорхнуло.

– Петоски, – ответил телеграфист.

– Спасибо, – сказал Скриппс.

Он развернулся и направился в тихий, безлюдный северный город. Ему повезло, что в кармане четыреста пятьдесят долларов. Он как раз продал рассказ Джорджу Хорасу Лоримеру перед тем, как снова загулял со своей старушкой. Почему он вообще ушел? В чем, собственно, дело?

Навстречу ему шли по улице два индейца. Они посмотрели на него, но в лице не изменились. Лица у них остались прежними. Они зашли в цирюльню Маккарти.

Скриппс О’Нил нерешительно стоял перед цирюльней. Внутри там брили людей. Других людей, точно таких же, подстригали. Третьи люди сидели вдоль стены на высоких табуретах и курили, ожидая, пока освободится место у цирюльника, и любуясь на картинки, развешанные по стенам, или на свои отражения в длинном зеркале. Не зайти ли и ему, Скриппсу? Если подумать, у него в кармане четыреста пятьдесят долларов. Он мог зайти куда пожелает. Он снова глянул в окно в нерешительности. Картина была заманчивой: человеческое общество, теплая комната, белые куртки цирюльников, ловко щелкавших ножницами по волосам или проводивших наискось бритвами через пену, покрывавшую лицо человека, которого брили. Они умели обращаться со своими инструментами, эти цирюльники. Только не этого ему хотелось. Ему хотелось чего-то другого. Ему хотелось поесть. К тому же надо было присматривать за птичкой.

Скриппс О’Нил повернулся к цирюльне спиной и зашагал прочь по тихой улице морозного северного городка. Справа от него, пока он шел, плакучие березы свешивали до земли голые ветви, отяжелевшие от снега. До него донесся звон бубенчиков. Никак Рождество?.. На юге детвора взрывала петарды и кричала друг дружке: «Подарочек! Подарочек!» Его отец был с юга. Он был солдатом в повстанческой армии. Во дни Гражданской войны. Шерман сжег их дом, продвигаясь маршем к морю.