Верни мое счастье - стр. 15
У Руби засосало под ложечкой. Она вздохнула и заставила себя улыбнуться. Затем пошла за Маттео мимо сверкающих фотокамер. Она остановилась рядом с ним, пока он болтал с кем-то в фойе, вдыхая и выдыхая и широко улыбаясь.
За несколько минут до начала представления они вошли в королевскую ложу. На них уставились все посетители театра. Руби смотрела прямо перед собой, ее нервировал интерес толпы.
Она решила устроиться за спиной Маттео, но он с улыбкой и любезным взмахом руки пригласил ее сесть рядом с ним.
И наклонился к ней ближе, когда погас свет.
– По-вашему, все будет хорошо, как вы говорите?
– Если нет, то вы вернете себе свои деньги, – ответила она.
Заиграла музыка. Атмосферу театра прорезал пронзительно красивый голос индианки. Аудитория ахнула.
Маттео уставился в глаза Руби. По ее спине пробежала дрожь.
– Я могу получить компенсацию другим способом, – сказал он.
Его взгляд скользнул по ее обнаженным плечам и декольте, а потом вернулся к ее глазам. Она чувствовала его каждой клеточкой своего тела. Его губы изогнулись в многообещающей улыбке. Чем больше проходило времени, тем острее Руби ощущала их взаимное влечение. Ее тело ожило, словно Маттео щелкнул выключателем.
Она откинулась в кресле, не замечая выхода на сцену главных танцоров. Отчасти она знала, что они танцуют, принимая поразительно плавные и красивые позы; их костюмы элегантно струились при каждом шаге. Навязчиво красивая песня рассказывала историю страсти между танцорами.
– Тебе нравится? – прошептал Маттео.
Впервые за несколько месяцев Руби почувствовала себя по-настоящему живой. Этому способствовали танец, театр, заинтересованная толпа и опасное влечение к Маттео.
– Жаль, что я не с ними на сцене, – сказала она, впервые в жизни сомневаясь в своих словах.
– Я хочу увидеть, как ты танцуешь. – Он наклонился к ней ближе; его голос волновал ее. – Я уверен, ты удивительно танцуешь. Может быть, однажды…
На мгновение она решила, что он прикоснется к ней: его рука повисла в воздухе и приземлилась на ее ногу. Руби уставилась на его руку, а затем рискнула взглянуть в сторону – на его профиль, словно обведенный серебристым светом от огней сцены.
Маттео смотрел прямо перед собой и казался сдержанным, но она чувствовала между ними странную энергию, которая заставила ее внезапно ощутить свои обнаженные груди под лифом платья, бедра, скрещенные ноги и ступни в туфлях на шпильке и с ремешками.
Обычно она использовала свое тело, чтобы выразить себя. Танец был ее языком. Она умела читать и чувствовать других через их бессловесные действия. Она видела их нервозность и уверенность в наклоне головы или изгибах плеч. И язык, на котором сейчас говорил Маттео, был таким же чувственным, как и у танцоров балета. Она была возбуждена.