Веретено - стр. 24

– А что делать-то, когда и без вина плохо, и с вином ещё хуже?

– Попрощаться и отпустить жену. Я тебе помогу. Через неделю будет осеннее солнцестояние. Самое время для того, чтобы общаться с мёртвыми. Тогда и совершим обряд. Но ты должен пообещать, что после меня отпустишь, – Хельга умудрилась выразить свою просьбу тоном, не подразумевающим возражения.

– Если это поможет…

Накануне осеннего Солнцестояния Хельга собрала нужные травы для графа и приготовила отвар. Сама не пила – ей было достаточно бросить щепотку сушёного клевера в костёр – и её дар ясновидения усиливался. В полночь разбудила Робера, напоила его отваром, и они отправились на холм к востоку от замка.

Хельга нашла местечко, с которого удобно будет видеть восход. Быстро разожгла костёр – нужно всё успеть до первых лучей солнца.

– Сейчас, – сказала она графу, – я совершу ритуал – позову душу твоей супруги.

Робер хотел что-то спросить, но Хельга остановила его жестом.

– Ты не сможешь её вернуть, не сможешь к ней прикоснуться – это невозможно. Но у тебя будет шанс сказать ей всё, что важно сказать. Ты сможешь попрощаться и отпустить её. Пока ты так скорбишь, её душа не обретёт покой и не пойдёт на перерождение. Не держи, не мучай себя и её. Сейчас тебе нужно прекратить всё это. Отпустив её, ты сможешь начать новую жизнь! Ты сможешь достойно вырастить сына!

Хельга бросила щепотку сухой травы в костёр и тот зашипел, граф увидел силуэт своей жены.

– Софи! – воскликнул он и вскочил.

Подбежал поближе и уже хотел схватить её, но рука проскользнула сквозь образ.

– Её нельзя потрогать – она бестелесна в отличие от тебя, – напомнила Хельга. – И она не сможет тебе ответить. Но она всё слышит, и ты можешь её видеть.

Граф не отрывал взгляда от жены, поэтому Хельга не была уверена, что тот её понял. Но граф понял. Он упал на колени, и слёзы потекли из его глаз.

– Софи, милая моя! Любимая! Я не могу без тебя! Моя жизнь невыносима! Мне дышать тяжело… – В порыве Робер дёрнул руками за кафтан, и тот раскрылся вместе с рубашкой.

Хельга, способная видеть энергии, содрогнулась: область груди была не просто серой, как бывает обычно у тех, кто переживает потерю, она была тёмно-серой с чёрными прожилками. Лицо и руки, которые обычно были открыты, продолжали подсвечиваться оранжевым – цветом, характерным для истощения, но восполняемого и не смертельного. А вот грудь… Место, где живёт душа, уже было подёрнуто чернотой.

Пока граф выплёскивал своё горе, Хельга подошла и мягко прикоснулась к его спине в районе лопаток. Он даже не обратил внимания, а она испытала шок! В месте прикосновения полыхнуло жёлтым, как это обычно бывает, но импульс тут же потонул в сером мареве, которое было разлито по всему телу мужчины. Хельга не могла видеть цвет энергии человека, закрытого одеждой, без прикосновения к нему. И наблюдая обычно открытые участки кожи – ладони, лицо графа, не представляла, что внутри у него всё так плохо. Она умела только перераспределять энергию своим волевым усилием, но в теле Робера здоровая энергия оставалась, как теперь она видела через прикосновение, только в ногах. Она попробовала протянуть её к туловищу, и та, как тоненькая струйка потекла, не растворяя, а лишь слегка высветляя серую больную массу. Хельга внимательно следила, чтобы не перекачать всё от ног – иначе граф не смог бы встать. Оставила необходимый минимум.