Венгерский кризис 1956 года в исторической ретроспективе - стр. 14

В день смерти Ю. В. Андропова, 9 февраля 1984 года, автор этих строк, в то время начинающий журналист-международник, находился в Будапеште. В самом центре города, у гостиницы «Астория», на многолюдном выходе из метро, продавцы свежих газет громко зазывали публику самой важной новостью дня, молнией прилетевшей из Москвы: «Андропов умер!» К ним устремлялись, опережая друг друга, десятки венгров. Неудивительно, ведь в историческом сознании этой нации незаурядный и яркий советский политик оставил свой собственный, неизгладимый след…

Когда в конце 1953 года 39-летний сотрудник МИД СССР Юрий Владимирович Андропов получил назначение советником-посланником в посольство СССР в Венгрии, едва ли кто-то мог предвидеть его будущий головокружительный взлет на самые вершины кремлевского Олимпа. Скорее напротив, можно было предположить бесславное завершение весьма многообещающей карьеры. Ведь всего за два года до этого Андропов был вторым человеком в партийной организации одной из 16 союзных республик СССР – Карело-Финской, уже позже, в 1956 году, пониженной в статусе до положения российской автономии. В Петрозаводске ему протежировал председатель Президиума Верховного совета республики Отто Вильгельмович Куусинен (1881–1964) – основатель финской компартии и видный деятель Коминтерна, ставший на склоне лет высокопоставленным функционером КПСС, вошедшим в 1957 году, после антихрущевского путча, даже в Президиум ЦК. Переведенный в 1951 году, очевидно, с подачи Куусинена в Москву, Андропов успел поработать инструктором и зав. подотделом в аппарате ЦК, а затем, уже после смерти Сталина, недолго возглавлял отдел в МИДе. Так что его направление в Венгрию не в качестве посла выглядело со стороны не как повышение в должности, скорее напротив[12]. Андропов едва ли в чем-то провинился, ему просто в данный момент не очень повезло. Кадровые перестановки были неотъемлемой составной частью закулисной аппаратной игры, развернувшейся между наследниками Сталина после его смерти. Активно участвовавший в этой борьбе Н. С. Хрущев не противился направлению кадровых партаппаратчиков в государственные ведомства, включая МИД, видя в этом путь к усилению собственных позиций.

Дело существенно не менялось и с назначением Андропова послом летом 1954 года (он сменил Е. Д. Киселева, вскоре уехавшего в Египет, и вручил верительные грамоты 26 июля). Ведь полномочия советского посла были в то время весьма ограничены. «Наша дипломатия 30-х, 40-х, 50-х годов была очень централизованной, послы были только исполнителями определенных указаний», – вспоминал впоследствии, в 1970-е годы, В. М. Молотов, беседуя со своим поклонником, публицистом Феликсом Чуевым