Великосветский прием. Учитель Гнус - стр. 30
– Все тлен и суета. Я никогда не занимался неотложными делами – прибылью так же мало, как и убытком. Я не сражался, я предоставлял это другим. Они устраивали войну. Потом опять войну. А я умер с миром.
Подойдя к двери, Артур решительно повернул стопы.
– Отец! Я без спросу вторгся в твои воспоминания. Но настоящее не позволяет, чтоб его требованиями пренебрегали. Одолжи мне пятьдесят тысяч. Для тебя это тоже будет небесполезно. Представилась уникальная возможность расширить мое дело.
– Докуда? – спросил Балтазар, завершив пристальное разглядывание не то Артура, не то суетного настоящего. – Разве ты бессмертен? Разве твоим делам не положен предел? Мне жаль тебя. Еще только пятьдесят лет, самая гуща жизни. Должно быть, это ужасно.
– Ну, тогда сорок, – потребовал Артур, нахально и в то же время степенно, как это было ему присуще.
Старик покачал головой.
– Ты выполняешь формальности суеверия, как еще мальчиком заглядывал под кровать, хотя там ничего не было.
Сын покраснел, во-первых, потому, что и теперь этим грешил. Кроме того, теперь он стыдился своей ни на чем не основанной попытки сделать у отца заем, попытки, которую он предпринял вследствие собственной неразумной потребности. Поэтому он дал волю гневу:
– Если хочешь знать, отец, ты просто скряга. Ты притворился мертвым, чтобы никому ничего не давать. Берегись! Скупость – смертный грех.
Старец прикрыл глаза узкой, деформированной рукой.
– Сдается мне, я и впрямь мог бы стать скрягой в силу своего равнодушия к богатству, которое, с другой стороны, делает расточительным. – Разобравшись с собой, он снова поднял лицо. – Все эти вопросы давно решены. Государство уготовило мне финансовую гибель. Все остальное есть дар природы. Всего тебе хорошего, мой здоровый, богатый сын, в твои добрые пятьдесят лет.
Покуда Балтазар не смотрел в их сторону, Андре безмолвно и настоятельно убеждал отца прекратить разговор, а деда он берется умилостивить сам. Но и без этих уговоров бизнесмен Артур сожалел о своем ничем не мотивированном взрыве вкупе с несправедливыми укорами, недостойными его хладного ума. Но от сожаления дух его никоим образом не смягчился.
– Прошу прощения, достопочтеннейший тайный советник! Если я говорил, что предполагаю у вас капитал, то нет. Раз и навсегда нет. Никогда больше я и мысли не допущу, что у вас есть деньги. Уж слишком далеко вы отклонились от здравого рассудка. Ваш покорный сын сохранил ясную голову именно благодаря деньгам, все равно, имеет он их или только хочет иметь.
На этом они расстались. Артур отвесил поклон, после чего с гордо поднятой головой покинул колонный зал.