Великое заклятие - стр. 10
– Подумай хорошенько, малец, – не оборачиваясь, сказал черный. – Если ты его кинешь, мне придется… – тут он круто обернулся, – отрезать тебе голову! – Перепуганный мальчишка уронил снежок и припустил прочь во все лопатки, а черный, усмехнувшись, подошел к Кебре.
– Я так понимаю, что в казармах его нет, – сказал лучник, и Ногуста подтвердил:
– Там его не видели.
Вдвоем они представляли довольно нелепую пару: Ногуста – черный, могучего сложения, Кебра – худой как щепка, седоголовый и бледный. Пройдя по узким улицам, они пришли в харчевню на берегу реки, заняли стол у очага и заказали еду. Ногуста, сняв плащ и овчинную безрукавку, протянул руки к огню.
– Кто как, а я рад буду распрощаться с этими холодами. С чего это Зубр так отчаивается? Разве его не ждут дома целых три жены?
– Тут кто угодно отчается, – улыбнулся Кебра.
Они поели в дружеском молчании, и Ногуста подбросил еще полено в огонь.
– Зачем отчаиваться? – повторил он. – Срок, когда человек становится непригоден для солдатской службы, приходит неминуемо, и мы все оставили этот срок далеко позади. Притом король дает каждому солдату кошелек с золотом и грамоту, по которой в Дренане будет пожалован земельный надел. Одна только грамота сотню золотых стоит.
– Было время, – поразмыслив, сказал Кебра, – когда я мог побить любого на свете лучника. Но с годами стал замечать, что вижу уже не так ясно. Когда мне стукнуло пятьдесят, я перестал разбирать мелкие буквы и начал подумывать о возвращении домой – ведь ничто не длится вечно. Но Зубру думать несвойственно. На его взгляд, король просто дал ему понять, что больше не считает его мужчиной, и Зубра это задело.
– Нам всем несладко. Белый Волк поведет домой почти две тысячи человек, из которых каждый хоть немного, да обижен. Но главное то, что мы живы, Кебра. Я сражался еще за отца нынешнего короля, как и ты, и тридцать пять лет проносил меч на боку. Теперь я устал. Долгие переходы тяжелы для старых костей – даже Зубру придется с этим согласиться.
– Зубр ни с чем не соглашается. Видел бы ты его лицо, когда огласили список. Я стоял рядом с ним, и знаешь, что он сказал? «С какой это стати меня причислили к этим старым хрычам?» Я только посмеялся – подумал, что он шутит. Но он не шутил. Он думает, что ему по-прежнему двадцать пять. – Кебра тихо выругался. – Ну зачем он полез в драку с этим вентрийцем? Что, если тот умрет?
– Если он умрет, Зубра повесят. Даже думать об этом неохота. С чего он, в самом деле, полез драться?
– Офицер пошутил насчет его преклонных лет.
– А что остальные?