Великая надежда - стр. 20
Младенец испуганно скривил рот.
– Нет, нет, ты этого тоже не хочешь! Эй! Там внизу – лодка. Если ты будешь в ней лежать, она поплывет без остановок! Она будет плыть, сколько захочешь. И никаких пересадок, и никто тебе не станет менять пеленки. Хочешь? Айда!
Женщина глубоко вздохнула, медленно перевернулась на другой бок. Тихо покачивалась лодка. У берега ее удерживал только черный канат.
Ребенок подхватил младенца и побежал с ним вниз по склону.
– Лодка похожа на колыбельку, правда?
Младенец закричал. Он лежал на корме, как связанный рулевой.
– Погоди, я сейчас!
Ребенок отвязал лодку. Он стоял обеими ногами в воде.
– Чего кричишь? Погоди, погоди! Не можешь потерпеть, что ли?
Младенец закричал еще громче. По его маленькому лицу запрыгали крупные мутные капли. Лодка дрейфовала к середине канала. Она крутилась, качалась, словно в нерешительности. Умнее, чем океанский лайнер, умнее, чем…
Эллен сонно заморгала и вытянула шею над парапетом набережной. В этот миг лодку подхватило течением. Она опрокинулась.
«Возвращайся!» Чуть ниже по течению динамик издал фальшивый звук и смолк.
– Ну что, накатались? – рассмеялся хозяин тира.
– Накатались! – радостно закричали слегка осовевшие дети.
Человек отстегнул их.
– Меня совсем не мутит, – сказал Герберт. – Ни капельки.
– Большое спасибо!
Они пожали ему руку. Человек сиял.
– Завтра придете кататься?
– Больше не придем, – серьезно ответил Георг. – В двух километрах отсюда тайная полиция.
– Берегитесь! – сказал мужчина. – А если… Я хочу сказать: дружба есть дружба. И в любом случае на карусели вы никогда не катались.
– Мы на карусели никогда не катались, – сказал Леон.
У выхода стоял, прислонившись, долговязый парень.
– А вы почему не платите?
– Мы уже! – крикнули дети и побежали.
Быстро, еще быстрее! До их места оставалось каких-нибудь несколько шагов.
– Здесь!
Руки у них опустились. Вся кровь отхлынула от лиц. Ошеломленные, стояли они на краю откоса, и неподвижно чернели их фигурки посреди летнего вечера.
То, что они увидели, превосходило их самые смелые представления о мировой несправедливости, превосходило меру их терпения: отряхиваясь от водяных брызг, из канала выходила Эллен, и на руках у нее был грудной младенец.
Младенец, которого они поджидали почти два месяца, младенец, которого они хотели спасти, чтобы оправдаться, чтобы им наконец разрешили сидеть на всех скамейках, – их младенец!
Держа за руку второго ребенка, на берегу стояла мать и кричала от ужаса и радости. Со всех сторон сбегались люди. Словно они все вынырнули из реки, как призраки, чтобы воспользоваться этой редчайшей возможностью и доказать, на какое сочувствие способны их сердца. Эллен в замешательстве стояла среди них. И тут она увидала на краю откоса своих друзей.