Великая надежда - стр. 11

– Куда вас отвести?

– Переведи через дорогу.

– Мы уже перешли!

– Не может быть! – сказал слепой. – Ведь это же большой перекресток?

– Может, вы имели в виду другое место, – осторожно заметила Эллен.

– Другое? – повторил слепой. – Нет, вряд ли. Но может, ты сама имела в виду другое место?

– Нет, – гневно крикнула Эллен. Она остановилась, сбросила его руку и пугливо посмотрела на него снизу вверх.

– Пройдем еще чуть-чуть! – попросил слепой.

– Мне надо к консулу, – сказала Эллен и вновь взяла его за руку, – а это в другую сторону.

– К какому консулу?

– Который отвечает за моря и океаны. И за ветер, и за акул!

– Ах, к этому! – сказал слепой. – Тогда ты можешь спокойно идти дальше со мной!

Они свернули в длинную, угрюмую улицу. Дорога шла в гору. Справа стояли тихие дома, чужие посольства, из-за которых не видать было ее посольства. Они шли вдоль стены. Трость слепого гулко и монотонно стучала по мостовой. Листья падали, как герольды безмолвия. Слепой прибавил шагу. Эллен бежала рядом с ним короткими, торопливыми шажками.

– Что тебе надо от консула? – спросил слепой.

– Хочу спросить, что означает моя виза.

– Какая виза?

– Я ее сама подписала, – неуверенно объяснила Эллен, – а вокруг всюду цветы.

– Вот оно как, – уважительно отозвался слепой. – Значит, виза настоящая.

– А теперь я хочу, чтобы ее утвердили, – сказала Эллен.

– Разве ты не сама ее подписала?

– Сама.

– Тогда зачем консулу ее утверждать?

– Не знаю, – сказала Эллен, – по я хочу к маме.

– А где твоя мама?

– На другом берегу. За океаном.

– Ты что, пешком туда пойдешь? – спросил слепой.

– Вот вы как! – Эллен задрожала от гнева. – Вы насмехаетесь! – Ей, точно так же как мальчишке-газетчику, вдруг показалось, что слепой вовсе не слепой, что его пустые глаза сияют над стеной. Она повернулась и побежала по улице в обратную сторону, сжимая под мышкой папку для рисования.

– Не бросай меня! – крикнул слепой. – Не бросай меня! – Он стоял со своей тростью посреди улицы. Его фигура тяжело и устало выделялась на фоне прохладного неба.

– Я вас не понимаю, – задыхаясь, крикнула Эллен, вернувшись к нему. – Моя мама на той стороне, и я хочу к ней. Ничто меня не удержит!

– Война, – сказал слепой, – теперь пассажирские пароходы редкость.

– Пассажирские пароходы редкость, – в отчаянии пробормотала Эллен и крепче ухватилась за его руку, – но один-то для меня найдется! – Она умоляюще таращилась в мокрый, сумрачный воздух. – Хоть один-то для меня найдется!

Там, где кончалась улица, начиналось небо. Две башни вынырнули, как пограничные будки на выходе из посольства.