Великая. История Екатерины II - стр. 18

Спустя год, перед открытием Семилетней войны, тот же Вильямс сообщает: «Деятельность Екатерины очень велика. Она объявила, что кто предпримет разорвать союз между Россией, Англией и Австрией, тот будет почитаться врагом России. Ее в этой стране не только любят, но уже и боятся, и даже те, которые в лучших отношениях с императрицею, ищут, однако ж, всякого случая под рукою угождать великой княгине».

Действительно, с самого появления своего при русском дворе, Екатерина, несмотря на свою молодость, вела себя чрезвычайно обдуманно. Верность наблюдений Вильямса подтверждается собственными ее словами, доказывающими как последовательны были все ее поступки. «Я со всеми обращалась, – говорит она, – как можно лучше, и тщательно изучала средства приобрести дружбу или по крайней мере уменьшить вражду тех, кого могла подозревать в недоброжелательстве к себе. Я не обнаруживала предпочтения ни в какую сторону, ни во что не мешалась, показывала всегда ясный вид, много предупредительности, внимания и учтивости ко всем, и так как я от природы была очень веселого нрава, то с удовольствием видела, что день ото дня приобретала более привязанности в публике, которая смотрела на меня как на интересную и не глупую молодую особу. Я оказывала большое почтение к моей матери, беспредельную покорность императрице, глубокое уважение к великому князю и прилагала величайшее старание снискать любовь публики».

С этим отчетом Екатерины в своем поведении любопытно сравнить те правила, которые она впоследствии, будучи императрицею, высказывала и предначертывала в отношении к первой невесте великого князя перед приездом ее в Россию. Они изложены в собственноручных инструкциях государыни, данных генералу Ребиндеру и барону Черкасову, для приема Гессен-Дармштадтской ландграфини с ее дочерьми. Там Екатерина с особенною настойчивостью повелевает первому: «давать почувствовать как им, так и разумнейшим из их свиты: что нет в свете двора, при котором бы все были одинакового мнения[27], и потому, – прибавляет она, – мне было бы необыкновенно приятно, если бы ландграфиня, при своем прибытии, всячески старалась вообще со всеми и каждым иметь равное обращение и чтобы она благосклонностию к одним не отняла у других надежды снискать ее расположение, ибо я всегда была того убеждения, что лучше обладать сердцами всех, нежели немногих, и этому обдуманному образу действий я сама обязана достижением той ступени, на которой вся Европа стала видеть меня». Особенно замечательное указание на систему поведения самой Екатерины при дворе Елизаветы Петровны заключается в выраженном тут требовании, чтобы мать невесты имела уважение не только к великому князю, но