Вакуумная тишина - стр. 12

– Наверное, страшно вам парить над пропастью, ни за что не держась… Одумайтесь! Ваши крылья – искусственные, вы вот-вот упадете вниз! Разве можно так говорить о правительстве? Тем более, в наше время…

– Так вы не хотите пойти против президента и существующих порядков в стране?

– Ни за что! Ненашев – наше все! Свобода – это ситуация, при которой нужно пренебрегать своей природой! Только правящий страной может исправить все!

– И кто же правит страной?

– Президент!

– К сожалению, маразм.

– Видимо, нельзя помочь звезде, если та уже летит вниз… – говорит Георгий Георгиевич, и что-то, блеснувшее в свете из-за приоткрытой двери, быстро достается из кармана.

– Консерватизм – идеология неандертальцев! – вскрикивает неожиданно для самого себя Ясон Григорьевич. – Одумайтесь! Что может быть привольнее заблуждений? Рассуждения! Но мысли не меняют порядок вещей. Смириться и покориться – самое простое, что мы можем! Однако там, где есть подданство, зачастую не хватает обыкновенного патриотизма. Подумайте! Государство консолидирует общие ценности! И сейчас самое важное для всех вас – президент! Одумайтесь же, люди! Если все перестанут думать, мы станем марионетками, мы перестанем существовать!

– Сознательная жизнь приводит только ко лжи и путанице. Легче привыкнуть, чем изменить. Я как врач говорю: травмы, как врожденные, так и приобретенные, не влияют на самого человека, только лишь на отношение к нему окружающих.

Врачи сходятся друг с другом. «Найти общий язык можно только с теми, у кого есть этот язык», – проносится в голове у Ясона Григорьевича и он, юркнув под замахивающейся рукой Георгия Георгиевича, в которой оказывается небольшой нож, быстро выбегает из дома.

Как и ожидалось, Забульварная как представительница мелкой и малолюдной загородной улицы оказывается пустой, и человек, убегающий от ножа, здесь беспомощен. Ясон Григорьевич бежит, стараясь скрыться за каждым домом, но быстрые шаги за спиной с каждой секундой только приближаются. Он как никогда чувствует, как бешено колотится его сердце, изредка замирая, чтобы слух уловил едва слышные шорохи, доносящиеся за углом. Ясон Григорьевич решается на отчаянный шаг и поворачивает туда, откуда нет выхода, оказываясь в переулке. «Пан или пропал!» – думает он, прижимаясь спиной к стене, стараясь, как хамелеон, слиться с ней в одно целое.