В тени меча. Возникновение ислама и борьба за Арабскую империю - стр. 30

. Ни один мусульманский ученый не смог бы одобрить идею о том, что пророк повторяет рассказы неверных. По крайней мере, Коран не произошел от внешних источников. Скорее иудеи и христиане, позволив исказить свои священные книги, остались с извращенными вторичными писаниями. Только в Коране должным образом сохранена величественная чистота божественного откровения. Все до единого слова его, слоги и буквы шли прямо от Бога, и только от Него одного.

Возможно, следовало ожидать того (несмотря на неоднозначность самого священного текста), что появится традиция, говорящая о неграмотности Мухаммеда. (Два стиха Корана – 7: 157 и 29: 48 – обычно приводят в качестве этого доказательства; в 7: 157 его называют ummi, что обычно переводится как «неграмотный». Но это слово также может означать «лишенный священной книги», в смысле иудейской или христианской; добавляет неопределенности то, что Коран часто называет себя kitab – книга, и в 25: 4–6 подразумевается, что Мухаммед мог читать, а у Ибн Хишама сказано, что Мухаммед мог не только читать, но и писать.) Так что, даже если бы пророк захотел полежать на песочке с парой-тройкой книг неверных, он все равно ничего не смог бы в них разобрать. Возможно, это утешительная мысль для мусульман, она все же не может расцениваться как надежное свидетельство того, что Коран на самом деле спустился с небесных высот. Более верное доказательство – обстоятельства воспитания Мухаммеда. В конце концов, Мекка была населена язычниками, а не иудеями и христианами, и располагалась она в самом центре огромной пустыни. Древние столицы Ближнего Востока, которые более четырех тысячелетий являлись средоточиями цивилизации, гигантскими чашками Петри, заполненными людьми всех мыслимых верований, а также храмами, синагогами и церквями, были очень далеко. Даже до границ Палестины, где Авраам построил свою гробницу, где правил Соломон и был распят Христос, было 800 миль. С какой стати мусульманские правоверные могли заподозрить, что пророк, родившийся и выросший так далеко от подобного окружения, вдруг оказался под влиянием чужих традиций, доктрин и писаний? Одна только профилактическая огромность непреодолимой пустыни, окружающей Мекку, делала ответ на этот вопрос очевидным. Как кровь и плоть Девы Марии, по мнению христиан, вскормили пришедшее в мир божество, так и, по мнению мусульман, бескрайние пески Аравии сохраняли слово Божье на всем протяжении его затянувшейся «доставки» в состоянии безупречной чистоты.

Но чистота, в которой родился ислам, была не только физической. Бездна также была духовной. Мусульманские ученые назвали ее джахилия – век невежества